| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Все книги онлайн
18)Часть вторая
„Тяжелая вода" на пирушке (начало)
Когда они поднимались по лестнице, Виктор спросил:
- А доктору, должно быть, живется хорошо.
- Еще бы! Здоровье, известность, любовь... Говоря словами Петриция, богатства так и сыплются на лоно его, а лаврами он мог бы печи топить.
Дверь открыла горничная, уже немолодая, лет пятидесяти, с манерами интеллигентной светской дамы. Увидев Коропку- он, видно, был здесь частым гостем,- она, не говоря ни слова, пошла доложить о пришедших, Фигура у нее была девичья, походка удивительно легкая.
- Львова! - шепотом пояснил Коропка, как только она вышла.
Фамилия эта ничего не говорила Виктору. Учитель это заметил.
- Впрочем, ты, конечно, не можешь ее помнить. Она была прима-балерина, на редкость грациозная. Кумир моего поколения!
Стремительно раздвинулись портьеры, из-за них показалась ассирийская борода, солидное брюшко и открытые объятия, в которые немедленно попал Коропка.
- А, здорово! Как поживаешь, знаменитый исторический развратник?
- Пусти! - пискнул Коропка.- Уж о развратниках чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, старый греховодник! Борода как у пророка, а грешишь напропалую!
Коропка вдруг перешел на русский:
- Вот, позволь тебе представить: Иван Кузьмич Потапов.
Доктор с живостью обернулся, но, увидев охотника с собакой, сдвинул брови:
- Очень приятно. Чем могу служить?
- Господин учитель мне сказал, что вы покупаете...
- Что покупаю?
- Панты. Хорошие панты, майские.
- Ага! Куплю, куплю. Только не сейчас. Сейчас у меня гости. Завтра приходите, голубчик, завтра утром, лучше всего к десяти, и тогда мы их посмотрим.
Коропка так и присел от смеха.
- Ох и ворона же ты, мой милый эскулап!
Ценгло посмотрел на него, потом перевел на Виктора свои голубые, заплывшие глаза. Он почуял тут какой-то фортель, но все еще не узнавал Виктора.
- Да ведь это Домансвский, не видишь?
Толстяк все еще не верил:
- Не мели ерунды.
- У вы, пан доктор,- отозвался Виктор по-польски.- Предъявить вам в доказательство отросток слепой кишки, что вы у меня вырезали и подарили мне на память, я не могу: он сгорел вместе со всем нашим имуществом.
В передней внезапно наступила тишина. Все трое молча переглядывались. Потом Коропка ткнул приятеля в живот и тоненько засмеялся, довольный, что шутка удалась. А доктор вторил ему фаготом, задрав кверху черную бороду.
- Вот так номер! - Он приблизил к Виктору багровое лицо и дышал на него жарким винным перегаром.- Ну, здравствуй мальчик, давай поцелуемся!
Облапил неожиданного гостя, потом отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть его.
- Да, да, узнаю своего пациента. Ведь ты дважды побывал у меня в руках. Черт возьми, как вспомню твою мину, когда ты стоял в дыму...
Доктор замахал руками, вспомнив, видно, что-то очень забавное, и от смеха у него даже слезы выступили, пришлось утереть их платком. Затем, сунув платок в карман, он сказал уже спокойно и решительно:
- Раздевайся, дружок. Ей-богу, я тебе от души рад. И честно предупреждаю - уйдешь ты отсюда не скоро.
- Но, может, я не вовремя? У вас гости...
- Тем лучше. Вы оба мне поможете их отсюда выкурить.
И пояснил, обращаясь к Коропке:
- Делегация земляков. Польские торгово-промышленные круги явились засвидетельствовать мне свое почтение. А это означает, что затевается крупная афера и я нужен для каких-то их целей. Но я не желаю сегодня говорить о делах! После пяти операций, трех консилиумов и... Нет, хватит! Мне хочется есть и развлекаться. Пойдемте, дорогие мои.. Одну минутку!
Он смерил Виктора оценивающим взглядом.
- Ты Островского знаешь?
- Это директора из Яблони? Видел его один раз у нас на охоте. Но я тогда был еще мальчишкой.
- Отлично. А Леймана?
- И этого знаю только в лицо. В костеле его встречал.
- А Квапишевича? Магистра, фабриканта из Вэйхэ?
- Нет. Слыхал, что он финансовый гений.
- Ну и пусть себе на здоровье гениальничает, только без моей помощи. Да, так кто ты теперь?
- Иван Кузьмич Потапов,- отчеканил Виктор.- Охотник из деревни Борисовки.
- Потапов? - обрадовался Ценгло.- Да еще Кузьмич. Ну, тогда у нас козырной туз на руках, и можем сыграть партию. Вперед, братцы!
И, взяв Виктора под руку, доктор повел его в комнаты. Когда он свободной рукой раздвинул портьеру, лицо его приняло сосредоточенно-торжественное выражение, как у человека, который собирается провозгласить тост.
Через гостиную они прошли в столовую, где за столом сидели трое мужчин и дама.
- Мусенька,- сказал ей Ценгло по-русски.- Передаю Ваню на твое милостивое попечение. Только ты его не совращай- мальчик прямо из тайги и на любовь смотрит серьезно.
На миг в голубом тумане возникла перед Виктором Ашихэ, а когда туман рассеялся от самого реального шуршания шелка, в руке Виктора очутилась холеная ручка, совсем не такая, как у Ашихэ. Он видел любезно улыбавшиеся накрашенные губы, зеленовато-карие глаза, бесцеремонно разглядывавшие его, искусно завитые светлые волосы. Словом, ничем, ничем она не походила на Ашихэ! Виктор вдруг даже разозлился на себя: ну почему он в каждой встречной прежде всего ищет сходства с Ашихэ?
Между тем доктор за его спиной гудел по-польски:
- Знакомьтесь, господа, это мой молодой друг, который... Как бы достойно вам его представить? Лешек, ну-ка, процитируй что-нибудь подходящее!
И Коропка, выступив вперед, быстро продекламировал:
- «Юноша сей воспитан не в роскоши и баловстве. Нет, он, стремясь идти в ногу с зимой, с тяжелым ружьем бродит среди снегов. »
- Вот именно - «с тяжелым ружьём среди снегов!» Метко сказано, Лешек, удачная цитата... Господа, Иван Кузьмич Потапов!
И когда «господа» стали неохотно подниматься с мест, чтобы пожать руку этому верзиле в грязном ватнике и валенках, доктор сказал тихо и многозначительно:
- Сын того Потапова.
На лицах гостей выразилось удивление и почтение. Они вставали уже быстрее, отирая рты салфетками, и у всех были наготове улыбки и дружеские слова.
Костлявый Островский, на щучьем лице которого никак не держалась улыбка, слегка щелкнул каблуками, как некогда перед начальством в сто третьем драгунском полку имени принца Кобургского.
- Приятно. Знаменитая фамилия. Приветствую.
Лейман, от которого за милю отдавало Ветхим заветом, хотя он не пропускал ни одной службы в католическом костеле, склонил голову, как над свежей могилой, и произнес по-польски с тем безупречным, старательно выработанным акцентом с каким говорят актеры на сцене и честолюбивые неофиты.
- Вашего покойного отца я, к сожалению, знал только по фотографиям в газетах... Действительно, сходство поразительное.
А Квапишевич, мужчина в черной тужурке и с таким постным видом, что походил на переодетого монаха, сказал однотонно, немного запинаясь:
- А у меня имеется автограф вашего отца - ответ на один мой проект. Ответ был неблагоприятный, но автограф Потапова я сохранил.
Виктор понял, что этот Потапов, его мнимый отец,- личность легендарная, чем-то вызывавшая преклонение этих людей. Следовало как можно скорее переменить речь и манеры. Его неотесанность здесь неуместна: сын столь великого человека, надо думать, получил хорошее воспитание.
- А вот и гвоздь нашего вечера!.. Прошу, господа, прошу.
Горничная, та самая, которая, по словам Коропки, была в свое время прима-балериной, внесла дымящееся блюдо блинов, подняв его высоко, как амфору.
Гости, шумно двигая стульями, стали снова усаживаться за стол. Расставленные на нем рюмки и закуски показывали, что здесь только что закончили предобеденную процедуру.
- Мусенька, займись Ваней. По-польски он, к сожалению, не понимает, так что вы себе беседуйте на своем родном языке, а мы будем на своем. Это для нас такое редкое удовольствие... Чистой? Или коньяку?
- Чистой,- отрубил Островский.
- Спасибо, мне коньячку, если позволите,- доверительным шепотом попросил Леиман.- Боже мои, французскии коньяк. Его теперь удается пить далеко не каждый день.
- А я предпочитаю наш, чифуский,- объявил Квапишевич, протягивая руку к бутылке с китайской этикеткой.- Он много лучше французского. Не такой сухой и гораздо ароматнее.
- А вам? - спросила у Виктора красивая дама, разумеется по-русски.
- Я в винах не разбираюсь,- признался Виктор.- При жизни отца я был слишком мал, а там - изгнание, тайга... Буду пить то, что вы, и за ваше здоровье.
За столом все умолкли, прислушиваясь к первым словам Виктора. У доктора был вид капельмейстера, который ловит ухом звуки оркестра - не сфальшивил ли кто? А Коропка подмигнул Виктору - прекрасно, мол, разыгрываешь, как по нотам! - и, подняв свою рюмку, обратился к гостям, но под столом толкнул ногой Виктора в знак того. что пьет за его здоровье.
- В таком случае, позвольте сказать, как говаривали в старину у нас в Польше: «Никогда не пью этого вонючего зелья, разве только в день великого счастья!»
Ценгло, казалось, только этого и ждал.
- Хорошо сказано! «Только в день великого счастья». И мне, господа, выпало сегодня счастье: опекая этого вот юношу, я смогу в какой-то мере уплатить долг благодарности его покойному отцу.
Он устремил глаза вверх, через головы собеседников, словно ища чего-то в туманной дали прошлого. И все посмотрели туда же, как будто и они чего-то искали.
- Кузьма Ионыч Потапов...- начал доктор тихо и задумчиво,- был миллионер и своим миллионам счету не знал, а начал он - это я от него самого слышал - с основным капиталом в пять рублей серебром и двенадцать ассигнациями. Это был вельможа, меценат, олицетворение финансового могущества.
Лица гостей застыли в напряженном внимании, в глазах бегали огоньки. Как у игроков, когда кто-нибудь открывает им верный способ выиграть. Виктор начинал понимать, чем его мнимый отец так околдовал этих дельцов, охотников за богатством.
- Какая это была широкая, открытая русская натура,- прочувствованно говорил доктор.- Все вы его знали. Но вы не знали, как много делал Кузьма Ионыч Потапов для поляков, сколько вкладывал души и - что тут скрывать - денег, спасая наших лучших людей, которым грозила беда. Не всегда я был
таким, как сейчас. Были когда-то и у меня идеалы. И когда в годы славной и печальной молодости я попал в руки царских палачей...
Слово «палачей» он произнес свирепо, свистящим голосом. Коропка вдруг побагровел и полез под стол - якобы за упавшей салфеткой. Оттуда донесся до Виктора его сдавленный шепот:- Гладко врет, пес его возьми!
- ...Кузьма Ионыч вырвал меня у них, снабдил деньгами и документами и услал в Маньчжурию... Господа, так как я сегодня имею великое счастье принимать у себя сына моего благодетеля...
Он поднялся, а за ним и все встали с бокалами в руках, ожидая тоста хозяина. А он стоял, упершись рукой в стол, склонив набок голову, и смотрел на золотистую жидкость в своем бокале. Брюшко его бурно вздымалось, но Виктор готов был поклясться, что это не от волнения, а от распиравшего его смеха.
- Кузьма Ионыч Потапов расстрелян красными. Пусть же память о нем живет в польских сердцах!
Гости выпили - Островский залпом, Лейман сперва недоверчиво, как бы проверяя марку, потом уже с блаженно-сосредоточенным видом, а Квапишевич - тот тянул по капле, услаждая нёбо букетом дорогого вина. Чифуский коньяк, действительно превосходивший французский, постепенно смягчил разочарование гостей, ожидавших, что доктор расскажет о Потапове что-нибудь интересное, а не ограничится шаблонным тостом, припутав тут и польские дела, и польское сердце - все святыни, за которые уже столько раз пито, что слова эти надоели до тошноты.
- А блины, должно быть, остыли. Ай-ай-ай, какая досада! Остыли, Мусенька, да?
- Нет, дорогой, я их вовремя вернула на кухню. Вот они.
Блюдо появилось вторично. Его встретили общим одобрением, Гости, повеселев, клали себе на тарелки дымящиеся блины и к ним - кто икру, кто балык.
- Bis repetita placent,- заметил учитель.
- А что это означает? - полюбопытствовал Лейман.
- Хорошее приятно повторить.
- Золотые слова! Господа, за здоровье прелестной дамы сердца нашего дорогого хозяина, ура.
У Виктора после второй рюмки даже слезы выступили. Муся это заметила.
- Не пейте так добросовестно, Иван Кузьмич. Все равно за этими пьяницами вам не угнаться. Что с вами?
- Загляните под стол!
Муся заглянула - и встретилась глазами с Волчком. Прижавшись к ноге Виктора, он стучал хвостом о пол. Это означало, что он испытывает муки голода.
- Умный пес!
- Откуда вы знаете?
- Ну, я росла среди собак. Отец был страстный любитель их. Он и ко мне применял те же методы воспитания, поэтому ему не удалось... Покормила бы я вашего песика на кухне, но он, пожалуй, из моих рук есть не станет?
- Угадали. Он еду добывает себе сам или берет только от меня.
- Значит, придется нам покормить его здесь.
Она намазала блин маслом и передала Виктору, а он сунул его Волчку.
Так они принялись кормить собаку блинами, мясом, балыком. А на другом конце стола, где разговор велся по-польски, уже перешли к серьезной теме. Виктор невольно прислушивался.
- ...Ну, насчет конца войны не может быть двух мнений. Война выиграна!
- Государствами оси?
- Разумеется. Пан доктор, давайте отложим в сторону наши личные желания и симпатии, будем объективны: Польша покорена, Франция тоже, Бельгия, Дания, Голландия, Югославия, Норвегия - ах, стоит ли перечислять? Вся Европа оккупирована Гитлером.
- Шикльгрубером,- ввернул Коропка.
- Простите, что вы сказали?
- Настоящая фамилия этого мерзавца - Шикльгрубер.
- Шутите, пан учитель|
- Вот именно, вот именно!
- Ваше здоровье, дорогой пан Лейман. Отличная водочка, что?
- Совершенно с вами согласен. Так вот, как я уже сказал, Европа оккупирована, Англию бомбардируют, и каждый день можно ждать вторжения, а Советы... Ну что о них говорить! Немцы под Москвой и Петербургом, заняли всю Украину, Крым, занимают Кавказ...
- Красная Армия за первые полгода войны потеряла в боях 11820 танков и 7770 самолетов,- авторитетным тоном вставил Островский.- И не считая убитых и раненых более шестисот тысяч человек взято в плен. Подчеркиваю - не считая убитых и раненых. Я собственными ушами слышал сообщение вермахта.
Красная Армия больше не существует.
- Вам виднее, пан директор, вам виднее - как-никак, бывший военный. Не буду спорить. Объясните мне только одно; каким образом несуществующая армия может разбить неприятеля? А я не далее как вчера выпивал с Яманита и от него самого слышал, что его союзникам под Москвой дали по загривку и пришлось им повернуть назад. Немцы от Москвы сейчас на двести километров дальше, чем были.
- Э, победа чисто местного значения! Война в Европе окончится еще в нынешнем году.
- И в Азии тоже,- поддержал своих коллег дотоле молчавший Квапишевич.- Китаю конец. Если где-то еще китайцы сопротивляются - какое это имеет значение, когда все порты в руках японцев?
Виктор встревожился: если все порты блокированы, как же он выберется отсюда?
- За два месяца японцы разгромили американский флот- ведь то, что было в Пирл-Харборе,- это же разгром. У Англии они вырвали Гонконг. Высадились на Филиппинах. Заняли Малайю, султанат Джохор. Не сегодня-завтра они возьмут Сингапур. Смотрите, какие молниеносные успехи: Пирл-Харбор, Мидуэй, Уэйк, Гуам, Филиппины, Гонконг, Малайя! И все это меньше чем за два месяца. Словом, через год японцы высадятся в Австралии и Америке.
- Да, страны оси войну выиграли, это ясно.
- А ты что на это скажешь? - обратился Ценгло за поддержкой к Коропке. Он нехотя придвинул к себе бутылку и стал наполнять бокалы.- Мне их не переговорить, Лешек, а ты валяй.
Коропка начал тоном проповедника - он явно был у же под хмельком:
- Давид...- он погрозил пальцем тройке противников,- Давид был худенький мальчик, козявка перед Голиафом, а какая в нем оказалась сила. И такую же силу проявят эти нищие, презираемые, якобы усмиренные...
- Будет вам! - отмахнулся Квапишевич.- Мы сюда по серьезному делу пришли, как делегация. Нельзя ли нам с вами, доктор, потолковать наедине?
- А мы все равно что наедине. Те двое по-польски не понимают, а Лех - мой компаньон во всех делах и закадычный друг.
Три «делегата» посоветовались молча, одними глазами, и Лейман торжественно начал:
- В таком случае мы от имени польских торгово-промышленных кругов...
- За ваше здоровье! - бесцеремонно перебил его доктор, чокаясь с ним.- И давайте, господа, без декламации. Мы с Лешеком и сами неплохие декламаторы. Рассказывайте, в чем дело.
- Минутку, пан доктор, сейчас я вас ознакомлю с нашим проектом, но сначала я должен изложить те предпосылки, из которых мы исходим. Видите ли, Гитлер, к сожалению, прав. Вы слышали его речь в рейхстаге? «От борьбы, которую мы ведем сейчас, зависят будущие пятьсот, а то и тысяча лет истории Европы. Она решит судьбу будущих поколений на долгие годы...» Так он сказал. Как видите, исход войны предрешен. Поэтому нам следует подумать о таких мероприятиях, которые обеспечат нас и всю польскую колонию и будут встречены державами-победительницами с одобрением, даже с благодарностью. А это может смягчить политику оккупантов в Польше. И вот польские торгово-промышленные круги в Маньчжурии...
- Помилуйте, нельзя ли без «кругов»? - раздраженно сказал доктор.- Что за язык - словечка не скажет просто, без помпезности! Вас, купцов и промышленников, здесь кот наплакал - самое большее несколько десятков, а в польской колонии несколько тысяч человек. Так кого же вы, черт возьми, представляете? Если пришли по делу, то карты на стол! Говорите конкретно, называйте фамилии тех, кто вас послал. Ковальский?
- Нет, пан Ковальский не состоит...
- Так Левицкий? Лопато?
Гости опять обменялись взглядами, и слово взял Квапишевич.
- Вы правы, доктор, о делах надо говорить конкретно. Скажу прямо: мы хотим основать одно предприятие.
- Кто это - мы?
- Островский, Лейман, я. Вас приглашаем четвертым.
- На партию в бридж?
- Полно вам шутить! Дело очень важное, мирового значения. Приглашаем вас как четвертого представителя поляков...
- Во-первых, я не делец. Все, что у меня есть, я нажил вот этим капиталом...
Он вытянул над столом руки - массивные лапы с короткими, толстыми, как сардельки, пальцами и обрезанными до мяса ногтями, руки безобразные, но умные и сильные своей чуткостью, чудодейственные руки хирурга. Гости не могли от них глаз отвести. Ведь эти руки год назад вскрыли череп генерала Яманита так же легко, как вскрывают коробку сардин, вырезали опухоль мозга, потом ловко зашили, и теперь Яманита при ходьбе не валится больше набок, ездит верхом, как и до болезни, пьет, командует. И голова у него - как у всех японцев, только потяжелее от платиновых и серебряных скрепок.
- Во-вторых, вы сказали, что приглашаете меня четвертым с польской стороны. Следовательно, есть еще другая сторона? Говорите, господа, все до конца.
- Со стороны японцев мы хотим пригласить Яманита. Расположение генерала к полякам...
- А в чем оно выражается? В том, что ездить верхом он учился у польских кавалеристов? Или в том, что он пьет, как поляк?
- Ну, и скажем еще без ложной скромности, что жизнью он обязан врачу-поляку.
- Допустим. А еще кто?
- Мицуи.
Квапишевич выговорил это имя так, как если бы речь шла о своем человеке, поляке, каком-нибудь Мицинском, Маркевиче или Матусинском.
- Вы имеете в виду концерн Мицуи?
- Совершенно верно. Рассчитываем, что Мицуи будет нам полезен.
Наступила тишина. Доктор молчал, посапывая, и сверлил глазами трех компаньонов, словно спрашивал себя, не сошли ли они с ума. В тишине послышался вздох Коропки и слова, произнесенные словно в задумчивости:
- Если волк комару поможет, то комар и коня уничтожит...
Доктор взглядом пожурил его за несвоевременный выпад и налил всем по рюмке, а себе полстакана.
Муся (почему-то шепотом) поделилась с Виктором своей тревогой. Сказала, что доктор сегодня слишком много пьет и придется вмешаться, потому что ему это вредно.
Однако ничего особенного Виктор не замечал. Доктор был такой, как всегда, только лицо побагровело. Откидывая с потного лба непослушные пряди волос, он сказал:
- Я слышал, что Мицуи располагает капиталом более чем в два миллиарда иен. А вы?
- А мы трое вложим в это дело полмиллиона долларов. Вы дадите сто тысяч, Яманита - десять, остальные - двадцать с лишним миллионов - получим от Мицуи за акции.
- А какой же это продукт вы будете добывать, что надеетесь на поддержку Мицуи?
- Уран.
- Металл ценный, дает радий... Да, да, это единственная руда, имеющая целебные свойства.
- И не только целебные. У меня с германскими экономическими сферами тесный контакт, и я узнал, что везде, где добывается уран, сейчас необычайно форсируется эта работа. Цены на него стремительно растут. Это знаменательно. И то, что найдены богатые залежи урана в Маое-пане, весьма своевременно и нам на руку.
- Кому именно на руку? Впрочем, оставим это пока. Значит, вы хотите заняться добычей урановой руды?
- Не только, Наше предприятие будет давать два продукта: уран и тяжелую воду.
Доктор потер лоб, словно соображая, что это за «тяжелая вода.> и при чем она тут.
|
|
| Категория: Лесное море | Добавлено: 15.12.2009
|
| Просмотров: 2763
| Рейтинг: 5.0/1 |
|
