| Статистика |
Онлайн всего: 2 Гостей: 2 Пользователей: 0 |
|
Все книги онлайн
Стр. 31. Глава седьмая
1
Крестьянин, полночью въехавший в крепость мелика Исраела Сркугинк, не сразу сумел заговорить - так он был измучен. Но вот наконец перевел дыхание, а слова все не идут: волнение сжимает горло, глаза полнятся слезами.
Мелик, хоть и был встревожен, попробовал сначала успокоить пришельца, ободрить его. Положив руку на плечо крестьянину, он сказал:
- Возьми себя в руки. Что бы ни случилось, прежде всего будь мужчиной. Так уж нам, людям, суждено: испытывать боль и уметь превозмочь ее, если даже она... Успокойся и расскажи, что произошло?
И от слов мелика человек действительно немного пришел в себя.
- Разрушили и разграбили Гомри и Ариндж, мелик!.. У меня на глазах предали мечу моих сыновей-близнецов, жену, брата и двоюродного - сына сестры моей матери, он бежал к нам из Сирапа.. И родную сестру...- Крестьянина опять забила дрожь, на глаза снова навернулись слезы. Он с трудом продолжил: - Я еле сюда добрался, чтобы поведать тебе о случившемся несчастьи. Они и сейчас еще там...
- С чего все началось?
- С того вроде бы, что мы приютили у себя сирапцев, а на них они напали за то, что будто бы знахарь Аствацатур отравил хана Шарифа. И еще твердят, что ты это подстроил, ты подослал к нему знахаря...
- Как?.. Хан Шариф отравлен? Умер?..
- Так говорят... Будто бы...
- Хорошо, добрый человек, все понятно!..- Мелик не договорил.
Во дворе поднялся необычный шум.
2
Черная весть с быстротой молнии облетела села Ехегнадзора, Вайоцдзора и Вардениса. С рассветом люди на лошадях, на мулах, стали стекаться с разных концов к Болораберду. Мелик Исраел, уже знавший обо всем, что произошло, поднялся на башню. Внизу, по склону холма, дыбился лес железных вил, копий, топоров на длинных рукоятях, палиц, самодельных ружей... И шум. Разноголосый шум наполнял все окрест. С появлением мелика на башне шум этот стал еще громче. Но вскоре он постепенно оборвался, иссяк, как медный звон. В толпе какай-то бородач с непокрытой головой громко возгласил:
- Мелику Исраелу честь и слава!..
В ответ мелик приветственно поднял руку.
- Позволь мне, мелик, от имени всех собравшихся сказать, зачем мы сюда сошлись,- говоривший был протоиерей Костанд из Норагюха. Без рясы, но с крестом на груди, в руке копье, у пояса меч. Конь под ним ходил ходуном.- Мы больше не желаем, не можем так жить, мелик! - это он уже говорил другим, более взволнованным голосом.- Не можем жить поруганными. На своей земле мы слуги у чужеземцев. И мы влачим это ярмо, потому что нас мало, а их много, потому что пока у нас нет другого выхода. Но и слуга, если его только и знают, что оскорбляют, предпочитает умереть в единоборстве с хозяином, чем влачить рабское существование. Мы, все те, что, не сговариваясь об этом, стихийно сошлись здесь, заявляем: смерть или свободная родина. Так нами решено и так тому быть! Смерть - не смиренное положение голов под мечи кзлбашей хана Шарифа. Смерть в бою - вот наш удел. В бою за поруганную честь. И если суждено, пусть мы умрем смертью мучеников, только бы в истории армян не было записано строк, вызывающих постыдную жалость к нам. Я, мелик, отец Костанд, протоиерей норагюхский. Тебе, думаю, ведомо, что натворил в Норагюхе паскудный хан Шариф?.. Мне удалось бежать оттуда вместе с дьяконом. Вот он,- отец Костанд показал на восседавшего на коне рядом с ним Матевоса, тоже с крестом.- Мы добрались до Гомрийских гор и поклялись: не лежать нашим головам на мягких подушках, пока землей нашей владеет враг! За нами пошли многие. И минувшей ночью мы видели, как горел Гомри, а чуть дальше и Ариндж. И хан Шариф...
Отец Костанд хотел рассказать все, как было, но, мелик прервал его...
- Мне все известно, святой отец! - сказал он.
- Так жить мы больше не хотим! - повторил отец Костанд.
- Не хотим! - прокатилось эхом в толпе.
Яври, который тоже поднялся на башню, стоя рядом с отцом, слышал и видел все происходящее. Кровь в жилах так и кипела, но он сдерживал себя и терпеливо ждал, что решит отец. А отцу было трудно. Ведь именно сейчас, как никогда, важно сохранить хотя бы видимое спокойствие. Этого требует задуманное на тайном совета в Эчмиадзине. Неосторожный шаг может сорвать дело, которым должна решиться судьба целого народа, а не двух-трех сел. Но как объяснить это людям, нагрянувшим к нему, к мелику Исраелу, за помощью, за советом? Они сейчас как бурный поток, вышедший из берегов; пока чего-нибудь не сокрушат - не уймутся.
- Отец, пусть люди изольют свой яд. Это поддержит и обновит в них дух непокорности,- сказал Яври.
И хотя отец не был согласен с сыном, ему тем не менее было приятно, что Яври, как и он, глубоко озабочен событиями и не стоит в стороне от них.
- Беда в том, сын мой, что все это, если мы его допустим, может дать повод врагу обрушить на нас, на армян, большую силу, даже шахское войско. Армении это сейчас очень некстати и попросту грозит повальным уничтожением. Сгинем, и нет нас. Во имя грядущего освобождения страны и народа нашего сейчас нам пока еще следует сохранять видимую покорность.
Сын мелика не ведал об эчмиадзинском собрании и потому не мог в толк взять почему отец вдруг проповедует смирение и покорность.
- Чем мы смиреннее, тем враги удобнее усаживаются на наших головах, отец. То, что творят кзлбаши в последнее время, дает нам право показать врагу, что мы не всякую горечь готовы проглотить безропотно. Надо воспользоваться поводом, отец. Тебе ведь все равно не удастся уговорить этих потрясенных ужасом людей вернуться в свои села. Они пойдут за отцом Костандом, и столкновения с ханским войском не избежать.
- Что верно, то верно. Но одно дело - если они выступят сами, а другое, когда в этом участвует мелик...
- Я поведу народ, отец!
- Ни мелику, ни его сыну ханским уложением не разрешается заниматься воинскими делами в поверженной стране. Безнаказанным и незамеченным это не пройдет. К тому же ты очень неопытен, сын мой. И пойми меня правильно, ты знаешь, я не из трусливого десятка, ханским уложением меня в узде не удержишь. Просто есть многое такое, что я пока даже тебе сказать не могу. Знай и верь мне - нас ждут великие свершения. Я уже не молод, а тебе предстоит послужить народу верой и правдой и сделать для него очень многое.
- И я обязательно сделаю! Я вернусь целым и невредимым, будь уверен!
- Может, и вернешься... Хотя трудно поверить, что можно с вилами одолеть обученное войско... Однако предположим, что ты вернулся живым. Так ведь все одно шах тебя тут же призовет к себе и....
- Я постараюсь, чтобы все кончилось хорошо!.. - упорствовал Яври.- Во всяком случае, народ должен знать, что в трудную минуту если не мелик, то сын его - с ними.
- Это в тебе говорит молодость, Яври...
- Нет, отец, только ответственность перед народом в столь безвыходном его положении и забота о твоей чести, которая дорога мне....
- В таком случае придется мне самому..
- Заклинаю тебя, отец!..
Мелик Исраел тут же на башне обнял сына.
Спустя короткое время врата крепости Сркугинк распахнулись и из них стрелой вылетел вороной конь с белой отметиной во лбу и в белом чулке по колено на одной из передних ног. И казалось, что эта белая нога земли не касается, а отметина во лбу прочерчивает в воздухе светлую линию,- так бушевал, так рвался к неведомому этот конь, застоявшийся и мало что повидавший, но уже готовый весь мир вихрем облететь. За Яври следовали его слуга Торгом и один из телохранителей мелика Исраела - Баграт.
Скачущего из Болораберда юношу узнали многие.
- Сын мелика!..
- Яври!..
- Да здравствует сын мелика! - воскликнули все в один голос.
- Привет отцу Костанду! - с трудом придерживая коня, сказал Яври.- Привет вам, армянские крестьяне, и слава за то, что решили вступить в справедливый бой! Впе-е-ред!..
Вперед!..
Родные горы стократ повторили гневное «вперед», и над дорогой, ведущей в Гомри, потянулось длинное, нескончаемое облако пыли.
|
|
| Категория: Судьба армянская | Добавлено: 24.05.2015
|
| Просмотров: 939
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
