ВТОРОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

 О самом главном - о том, что такое настоящее, большое, великое искусство,- я рассказал вам перед исполнением Шестой симфонии Чайковского. Но еще важнее то, что вы только что услышали великолепный образец именно такого искусства. Искусства, которое заставляет нас о многом думать и многое перечувствовать.

 Теперь мне остается рассказать вам о Пятой симфонии Бетховена, которая будет исполнена во втором отделении и завершит наш сегодняшний концерт.

 Имена Чайковского и Бетховена ставятся в один ряд и связываются друг с другом очень часто. Один из самых крупных, самых замечательных советских музыкантов, зачинатель и глава советской симфонической музыки, учитель нескольких поколений советских композиторов Николай Яковлевич Мясковский написал еще до революции статью, так и назвав ее: «Бетховен и Чайковский».

 Говоря, что Чайковский был первым после Бетховена композитором, который поднялся на такую же высоту музыкального искусства, как и его великий предшественник, Мясковский утверждал, что главное в творчестве обоих гениальных музыкантов заключалось в том, что оба они своей музыкой «покоряли массы». Как это верно! Как подтверждается это в нашей стране, где народные массы впервые в истории человечества подошли к большому искусству: Бетховен и Чайковский стали любимейшими композиторами широчайших кругов слушателей, начиная с вашего, школьного возраста,

 Особое место принадлежало Бетховену и Чайковскому и в душе Ленина. Если представить себе всю любимую Лениным музыку, как горную цепь, то Бетховен и Чайковский будут возвышаться над этой цепью подобно двум сияющим на солнце вершинам величественного Эльбруса.

 Многие из вас, вероятно, знают слова Ленина, сказанные им о бетховенской сонате «Аппассионата»: «...готов слушать ее каждый день. Изумительная, нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть, наивной, думаю: вот какие чудеса могут делать люди!»

 Одним из таких чудес является, конечно, и Пятая симфония Бетховена. В ней так же, как и в Шестой симфонии Чайковского, четыре части, но, не уступая «Патетической» по глубине содержания, она лаконичнее, меньше по масштабам, по длительности.

 По складу музыки она как будто ничем не будет напоминать вам симфонию Чайковского, воплощающую русский характер, пронизанную духом русской народной песенности. В симфонии Бетховена вы услышите нечто совсем другое, что напомнит вам и о другом народе - Бетховен был немцем, и о другой эпохе - об эпохе Великой французской революции, идеи которой и песни которой оказали на творчество Бетховена огромное воздействие.

 Начинается,симфония очень коротким мотивом, состоящим всего лишь из четырех звуков, про который сам Бетховен будто бы сказал: «Так судьба стучится в дверь». Этот короткий, но чрезвычайно яркий, остро ритмизованный мотив (вы его сразу же запомните!), претерпевая самые разнообразные видоизменения, пронизывает насквозь всю симфонию, все ее четыре части. Прислушайтесь внимательно, и вы обязательно будете каждый раз улавливать этот мотив своим слухом.

 Так же как в Шестой симфонии Чайковского, в Пятой симфонии Бетховена вы услышите настойчивое, целеустремленное движение к свету (но, заметьте: в обеих симфониях это не просто движение к свету, а напряженная, подчас мучительно трудная борьба за свет!).

 Это общее свойство, присущее творчеству обоих композиторов, роднит их, сообщая их музыке способность, как писал Мясковский, «покорять массы».

 Но сейчас я хочу обратить ваше внимание не только на общность, но и на огромное отличие одной симфонии от другой. Вспомните: солнечный марш в Шестой симфонии Чайковского был вершиной сочинения, но не завершением его. А сейчас, слушая Пятую симфонию Бетховена, вы, конечно, обратите внимание на то, что солнечный, победный марш здесь является одновременно и ее вершиной, и ее завершением.

 От напряженнейшей борьбы в первой части к ослепительному гимну победы в четвертой части развивается музыка одного из лучших среди лучших творений Бетховена. Если Солнце у Чайковского - прекрасная мечта, достигнув которой герой погибает, то Солнце у Бетховена - свет, озаряющий радость достигнутой победы.

 Вам, я думаю, интересно будет узнать, что финал своей Пятой симфонии Бетховен задумал в таком ярком звучании, что ему не хватило тех инструментов, которые в его время обычно применялись в симфонической музыке. И Пятая симфония стала первой в мировом искусстве симфонией, в которой зазвучали инструменты, употреблявшиеся до того лишь в оперном театре для передачи каких-нибудь особых, необычных эффектов: в Пятой симфонии зазвучали три тромбона. Я уверен, что, слушая финал симфонии, вы почувствуете, какую большую роль в его торжественном ярком звучании играют эти могучие медные инструменты, ставшие после Бетховена обычными инструментами всех симфонических оркестров.

 Когда Бетховена постигла трагическая участь, и он, постепенно теряя слух, в конце концов совсем лишился его, он произнес такие слова: «Я схвачу судьбу за горло! Ей не удастся согнуть меня!» Не будет большим преувеличением сказать, что Пятая симфония - это повесть о том, как мужественно боролся Бетховен со своей трагической судьбой и как великолепно победил ее.

 Но было бы большой ошибкой думать, что этим ограничивается содержание Пятой симфонии, что борьбой с трудностями личной судьбы исчерпывается все сказанное в ней композитором. Нет, музыка этой симфонии бесконечно шире. Она так могуча, так сильна, что оказалась способной воплотить борьбу всего человечества со всеми несправедливостями, встававшими на его пути. И не только борьбу, но и образ грядущей победы!