Через несколько дней по прибытии в Анкару мы получили приглашение посетить Средневосточный технический университет. Приглашение исходило от профессора Александра Маринчича. Профессор Маринчич приехал в Турцию из Югославии, он - сотрудник ЮНЕСКО и руководитель программы ЮНЕСКО для Средневосточного технического университета.

 Накануне нашего визита университет в течение нескольких дней лихорадило от непрерывных студенческих демонстраций. Надо сказать, что в конце 60-х годов студенческие «беспорядки» стали обычным явлением, пожалуй, для всех высших учебных заведений Турции. Редкий день обходился без того, чтобы ведущие газеты страны не сообщали на первых страницах о новых студенческих митингах, бойкотах, стычках с полицией. Высокой студенческой активности способствовали особенности развития внутриполитической обстановки в Турции. После военного переворота 27 мая 1960 года была осуществлена некоторая демократизация общественно-политической жизни. Активизировались левые силы. Развернулась полемика о судьбах развития страны, о путях преодоления экономической отсталости, социальных проблемах, внешней политике. Все это оказало самое непосредственное влияние на учащуюся молодежь как самую динамичную политическую силу. Студенчество забурлило.

 Однако в стане левых не было единства. Наряду с прогрессивными группами, зачастую стоящими на позициях научного социализма, там оказались и буржуазные реформисты, и маоисты. Междоусобная борьба ослабляла левые силы и существенно облегчала для реакции задачу борьбы с ними. Такое положение отразилось и на характере студенческого движения. В университетах, и даже на факультетах, создавались группы и группки, поддерживавшие различные направления в левом движении Турции и ожесточенно боровшиеся за влияние на студенческие массы.

 Но вернемся к нашему университету. Мы отправились туда в тот день, когда после долгого перерыва, вызванного студенческими митингами, было решено наконец возобновить занятия. Университет расположен в семи километрах к западу от Анкары. Пейзаж здесь такой же унылый, как и всюду в окрестностях города. Бурые, почти лишенные растительности возвышенности - нечто среднее между холмами и невысокими горами. Вокруг университета, правда, высажены ровными рядами молоденькие елочки, обещающие со временем стать лесом.

 К университету ведет прекрасная шоссейная дорога. В связи с волнениями студентов она перекрыта шлагбаумом, у которого постоянно дежурит полицейский патруль. Все следующие в университет лица подвергаются проверке. Лишь наличие на нашей машине эмблемы ООН избавляет нас от полицейского досмотра. На территории университета обращает на себя внимание большое количество полицейских, расположившихся в разных местах группами и в одиночку. Создается впечатление, что он оккупирован полицией.

 Собственно университет представляет собой комплекс красивых ультрасовременных зданий (административного, факультетов, библиотеки, студенческого общежития), расположенных в значительном удалении друг от друга и занимающих довольно обширную территорию.

 Наша машина остановилась у административного корпуса. Я успел заметить, что на стенах и дверях здания наклеены многочисленные плакаты. с надписями, среди которых были, например, такие: «Долой империализм!», «За независимый Кипр!». Мы поднялись на второй этаж, в кабинет профессора Маринчича, и здесь из справочника по университету узнали, что он основан сравнительно недавно - в 1956 г., причем значительные суммы на его создание выделены ООН. Университет имеет четыре факультета: административных наук, архитектурный, инженерный, общественных и естественных наук, и задуман как центр подготовки научно-технических кадров для стран Ближнего и Среднего Востока, от Пакистана до Африканского континента. Основным языком, на котором ведется преподавание, официально считается английский. При университете имеются курсы английского языка.

 Нынешний комплекс зданий Средневосточного технического университета был сооружен в 1962 - 1963 годах. Он рассчитан на 12 тысяч студентов. В 1970/71 учебном году в университет было принято 1502 новых студента, из них - 1356 турок и 146 иностранцев, причем число подавших заявления о приеме составило около 13 тысяч. Как видим, конкурс был довольно большой. Всего в 1971 году в университете обучалось 6800 студентов, а профессорско-преподавательский штат составил 779 человек, из которых 20 процентов приглашены из-за границы, в том числе по линии ЮНЕСКО. Таким образом, университет является крупнейшим учебным и научным центром в масштабах не только Турции, но и всего региона.

 Профессор Маринчич рассказал, что в 1966 - 1970 годах около шести миллионов долларов на содержание университета было предоставлено Турцией, а полтора миллиона долларов - ЮНЕСКО и некоторыми другими органами ООН. Различные суммы поступили также от НАТО, СЕНТО, от ряда стран, например ФРГ, Голландии, и от некоторых специальных фондов, таких, как Фонд Фулбрайта, Фонд Форда и др. Доля Турции в содержании университета постоянно растет, и он становится все более «турецким». Это видно и из соотношения числа турецких и иностранных студентов: на иностранцев приходится лишь 10 процентов.

 Стремление находящихся под эгидой США военных блоков и частных капиталистических фондов подкармливать университет объяснимо: они хотели бы контролировать процесс подготовки кадров интеллигенции для столь интересующего их региона. Однако сложилось парадоксальное положение. Университет, получающий существенную финансовую дотацию с Запада, стал оплотом левой молодежи и местом интенсивных антиамериканских выступлений. Преподаватели, с которыми я беседовал, утверждали, что подавляющее большинство студентов (по их словам, 90 - 95 процентов) - левые. Правда, и здесь сталкиваются самые различные левые течения. На стенах в студенческом общежитии - портреты Маркса, Че Гевары, Мао Цзэ-дуна. Многие студенты имеют оружие.

 Между тем близилось время начала занятий, а студентов, направляющихся в аудитории, что-то не было видно. Но наконец они появились - у студенческого общежития, расположенного в некотором отдалении от остальных зданий, показалась большая колонна демонстрантов. Впереди несли огромный турецкий флаг, за ним - транспаранты с надписями. Количество участников шествия составляло две-три тысячи человек. Ясно было, что демонстрация подготовлена заранее.

 Колонна студентов медленно двигалась к ректорату. Полицейские засуетились. У ректората участники демонстрации начали громко скандировать: «Долой жандармов!», «Университету - самоуправление!», «Долой американцев!». Часть демонстрантов вошла в здание, где начался митинг. Тем временем прибыли машины с полицией. Полицейские плотным кордоном окружили административный корпус, блокировали территорию университета.

 Со второго этажа ректората было слышно, как выступавшие на митинге ораторы требовали удаления из университета полиции. Эти требования встречались возгласами одобрения. Стоя у окна, я наблюдал, как студенты взрывали бомбы, дым от которых стлался по земле, и разряжали в воздух свои пистолеты. Как-то трудно было поверить, что у студентов настоящее оружие; казалось, что детские хлопушки и пугачи. Однако мои собеседники - преподаватели университета - рассеяли мои сомнения, сказав, что студенты пользуются боевым оружием и боевыми патронами, и посоветовали отойти от окна.

 Тем временем накал демонстрации несколько спал. Участники митинга приняли решение бойкотировать занятия до удаления полиции. Со своей стороны, ректорат, как стало известно, решил закрыть университет на неопределенный период. Так неожиданно закончилось наше посещение этого учебного заведения. Мы оказались очевидцами крупной студенческой манифестации. В ходе посещения университета у нас завязалась беседа с группой молодых преподавателей, которые проявили к нам большой интерес и пригласили побывать у них еще раз.

 Второе наше посещение Средневосточного технического университета состоялось через несколько дней. На этот раз вокруг царила тишина: ведь занятия были прерваны. На лужайке группа студентов, судя по возрасту с младших курсов, с увлечением гоняла футбольный мяч. Видимо, их не очень удручала пауза в занятиях.

 Мы и наши турецкие собеседники направились к факультету административных наук, где нас принял декан факультета - профессор Яшар Гюрбюз, молодой энергичный ученый, видимо уделяющий много внимания студенческим проблемам. Декан заметил, что студенты, как правило, тяготеют к крайним политическим течениям, причем подавляющее большинство их (как нам уже говорили раньше) принадлежат к левым и крайне левым.

 В последние годы изменился социальный состав студентов университета. Раньше обязательно нужно было знать английский язык, а обучение на английских курсах при университете стоит дорого, так что практически недоступно для молодых людей из малоимущих семей. Теперь обучение на курсах английского языка необязательно, преподавание ведется и на турецком языке. Поэтому ныне значительную часть студенчества составляют выходцы из средних слоев населения. Именно с этим, продолжал декан, связано резкое повышение политической активности студенческой массы.

 У студентов нет единой организации, они разобщены, поэтому с ними трудно договариваться по вопросам, касающимся университетских порядков. Однако, добавил профессор Гюрбюз, такие вопросы мало значат для студенческого движения. В основном студенчество волнуют социальные и политические проблемы, общие для страны.

 Поблагодарив декана, переходим в кабинет одного из пригласивших нас преподавателей. В университете большинство профессоров и преподавателей имеют свои кабинеты, где они проводят рабочий день, независимо от того, есть у них в этот день занятия или нет. По пути обращаем внимание на неокрашенные стены. «Так легче смывать студенческие плакаты»,- поясняет один из преподавателей.

 Наши собеседники проявили большой интерес к различным сторонам жизни Советского Союза. Выяснилось, что один из них работает над темой «Опыт коллективизации и индустриализации в СССР». В свою очередь, наши хозяева поделились с нами своими взглядами относительно некоторых политических и экономических проблем Турции. Они отметили, например, интересные процессы, происходящие в крупнейшей политической партии Турции - Партии справедливости¹. Известно, что эта партия представляет интересы промышленной и торговой буржуазии и помещиков, но она сумела привлечь на свою сторону значительную часть крестьянства, составляющего основную массу населения, в частности, тем, что поддерживала строительство местных дорог, оросительные и некоторые другие работы по благоустройству сельской местности. Кроме того, Партия справедливости активно использует религию в политических целях, в частности для привлечения крестьянства, остающегося глубоко религиозным.

 Сейчас в партии, как заявили наши хозяева, происходит процесс концентрации власти в руках промышленной буржуазии. Это выражается в выделении больших ассигнований на промышленность, в снижении цен на сельскохозяйственную продукцию. Последнее неизбежно ведет к падению престижа партии среди крестьянства. Что касается помещиков и торговой буржуазии, то они потянулись к недавно возникшей Демократической партии. Исключение составили лишь крупные курдские землевладельцы на востоке страны. Они значительно отстают от средне- и западноанатолийских помещиков в овладении капиталистическими методами ведения хозяйства, сохраняют в основном феодальные способы эксплуатации, а потому чувствуют себя менее уверенно и предпочитают поддерживать правящую партию, чтобы иметь твердую опору и сохранять свое влияние в массе курдского населения.

 Наши собеседники коснулись и некоторых экономических вопросов. Так, они отметили, что пятилетние планы развития² в общем способствуют экономическому подъему, но планирование во многом остается иллюзорным, носит ограниченный характер в условиях капиталистической действительности. Говорили они и о процессе концентрации крупного частного капитала, который стремится монополизировать те или иные области экономики. Есть ли в Турции монополии? Да, в Турции возникают монополии, причем особенно интенсивно, как считают наши турецкие коллеги, этот процесс стал происходить с середины 60-х годов, то есть после прихода к власти Партии справедливости. Однако эти монополии трудно назвать национальными, так как они являются частями международных монополий, тесно связаны с ними, а вернее сказать - подчинены им.

 Международные монополии продолжают «осваивать» турецкую экономику. Особую активность при этом проявляет западногерманский капитал, который кое-где занимает место американского. Американские компании крайне непопулярны в Турции. В связи с этим наблюдается интересное явление. Американский капитал иногда пытается проникать в Турцию через ФРГ, под видом западногерманского.

 Первостепенное значение приобретает ныне для Турции проблема индустриализации. В связи с этим наши собеседники замечают, что западные страны способствуют созданию сборочной промышленности. Но это отнюдь не индустриализация. Создание промышленных предприятий по сборке изделий из готовых деталей и узлов, - импортируемых с Запада, фактически ведет к усилению зависимости от иностранных фирм, иностранного капитала.

 Поскольку мы из Советского Союза, разговор, естественно, не может обойти такую злободневную сейчас в Турции тему, как советско-турецкое экономическое сотрудничество. Строительство при содействии СССР ряда промышленных предприятий - весомый вклад в решение проблемы индустриализации. Осуществление на деле экономического сотрудничества, отмечают турецкие ученые, помогает разрушить некоторые фетиши, неправильные представления о социализме, о социалистической системе хозяйства, насаждавшиеся в массах.

 Экономическое сотрудничество с Советским Союзом опирается на государственный сектор. Именно с ним патриотические слои турецкого общества связывают укрепление независимой национальной экономики, именно в госсекторе воспитываются и концентрируются национальные административные и технические кадры, которым придется решать эту задачу.

 Формы помощи? Самое лучшее - долгосрочный кредит на сооружение крупных промышленных объектов с оплатой в товарах традиционного турецкого экспорта. Именно такой кредит и был предоставлен Советским Союзом по соглашению 1967 года. Наши собеседники прямо говорят, что советский кредит - «джан куртаран» («спасительный») для Турции.

 В университете мне довелось побеседовать с молодым ассистентом - вчерашним студентом, одним из руководителей университетской организации «Дев-генч»³. Он подчеркнул, что «Дев-генч» пользуется большой популярностью среди студенческой молодежи вообще и Средневосточного технического универси1ета в частности. «Раньше,- сказал мой собеседник,- мы ориентировались на Рабочую партию Турции, но потом, когда увидели, что она, как и другие политические партии, стремится завоевать голоса избирателей и действовать парламентскими методами, отошли от нее. Мы хотим больше революционной активности, поэтому действуем самостоятельно!»

 Такое настроение в общем характерно не только для студенческой молодежи, но и для части интеллигенции. С одной стороны, здесь - патриотизм, глубокая озабоченность судьбой своей страны и стоящими перед нею проблемами, с другой - увлеченность псевдореволюционной фразой. И в наших беседах с молодыми преподавателями проскальзывало их явное пристрастие к представлениям и идеям из арсенала маоизма. Конечно, в самой Турции существует питательная среда для такого рода идей, это - среда мелкой буржуазии и близкой к ней интеллигенции. Вместе с тем привлекает внимание изрядное количество литературы, способствующей популяризации в стране маоизма. Уже позже, в беседе с одной студенткой Анкарского университета, мы вновь коснулись этой темы. Девушка подтвердила, что маоизм распространяется среди студентов, причем у них складывается такое убеждение, что он довольно энергично проникает в Турцию извне.

 И все-таки основным в политической активности студенчества является ее антиимпериалистическая направленность. Острие большинства студенческих выступлений направлено против американского империализма и тех реакционных сил внутри страны, которые его поддерживают. В этом мне во время пребывания в Турции неоднократно приходилось убеждаться.

 Дом, в котором мне довелось жить в Анкаре, находится неподалеку от здания американского посольства. В любое время можно было видеть, как вокруг него прохаживается полицейский наряд. Вообще-то здания иностранных представительств в Анкаре не охраняются полицией. Исключение, как мне сказали, составляет лишь посольство США. Полицейскую охрану я видел потом и у американского информационного центра на бульваре Ататюрка. Объясняется же это тем, что именно сюда, к этим зданиям, чаще всего приходили выражать свое возмущение участники студенческих демонстраций.

 Иногда в городе раздавались взрывы. Потом из газет мы узнавали, что бомба взорвалась в одном из американских учреждений. Однажды сильный взрыв раздался всего в нескольких кварталах от нас, и на другой день, проходя по проспекту Вали Решида, я увидел внушительных размеров пробоину в стене здания американского культурного центра.

 Недовольство американским присутствием в стране выражают не только студенты. Вспоминается в связи с этим беседа с одним майором турецкой армии, который с присущей военным прямотой сказал, что нынешняя многопартийная система не обеспечивает демократии в Турции. «Пример, по которому мы создаем свою демократию,- сказал он,- оказался плох. Пример этот - американская «образцовая демократия», которая, как мы все видим сегодня, основана на насилии и политических убийствах. Мы у себя в Турции не хотим такой демократии».

* * *

 За время пребывания в Анкаре мне довелось посетить несколько учреждений как государственного, так и частного сектора. Беседы там вращались, как правило, вокруг общих проблем страны (политических и экономических), а также конкретной деятельности данных учреждений.

-----------------------------

¹ Эта партия была правящей до меморандума военного командования 12 марта 1971 г. После парламентских выборов в октябре 1973 г. она оказалась на втором месте после НРП по числу полученных депутатских мест.

² Первый пятилетний план осуществлялся в 1963 - 1967 и второй - в 1968 - 1972 гг.

³ Сокращенно от «Девримджи генчлик», что в переводе с турецкого означает «Революционная молодежь». Так в Турции обычно называют Федерацию революционной молодежи - крайне левую молодежную организацию, запрещенную вскоре после прихода к власти правительства Нихата Эрима.