| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Все книги онлайн
1. Предисловие.
ПРЕДИСЛОВИЕ
I
«Непривычное оживление царило в Ла-Виктории в день 22 января 1825 года, когда капитан Деламар и его шестьдесят гренадеров вошли в город». Так начинается одна пз первых глав «Сарате». С точностью, которой требовали каноны исторического романа в ХIХ веке, автор книги, венесуэльский писатель Эдуардо Бланко (1838 - 1912), сообщает читателям о времени и месте действия.
1825 год был самым началом самостоятельной истории Венесуэлы, республики, которая образовалась на территории бывшего генерал-капитанства в результате революционной войны за независимость (1810 - 1821).
Венесуэла 1825 года, изображенная на страницах романа Эдуардо Бланко,- страна, которая создана войной за независимость и сохраняет многие ее исторические черты. Герои романа постоянно вспоминают о событиях прошлого, и это естественно: война за независимость сформировала их характеры и убеждения. В ней корни исторического оптимизма молодого офицера Орасио Деламара («...вчерашние тираны казались вечными, а сегодняшние живут лишь столько, сколько времени потребуется для пробуждения народа...») и хищного эгоизма разбойника Сантоса Сарате.
Война за независимость началась в северной части Венесуэлы, где расположена ее столица Каракас, старинный город Ла-Виктория и другие места, описанные в романе Эдуардо Бланко, потом захватила южные области страны и постепенно распространилась на другие районы континента.
19 апреля 1810 года венесуэльские патриоты восстали против власти испанцев, и Венесуэла обратилась к другим странам Колумбийского континента (так стали называть Испанскую Америку) с призывом присоединиться к ней для защиты родины и свободы.
Политические события апреля 1810 года в Венесуэле - это закономерное завершение революционных настроений, уже давно возникших и развивающихся не только в этой стране, но и во всех испанских колониях в Америке. Им способствовало распространение в Южной Америке сочинений французских энциклопедистов, политических документов Французской революции, а также революционная деятельность венесуэльца Франсиско Миранды (1750 - 1816), автора первого проекта конституции для испанских колоний в Америке.
Но процесс завоевания политической свободы в Латинской Америке оказался необычайно длительным и сложным из-за глубоких противоречий между уровнем передовой идеологии, вдохновлявшей движение независимости, и отсталостью феодально-иерархического общества, в условиях которого развивалось это движение.
Мысль об объединении всех испанских колоний была неизменной идеей вождей борьбы за независимость (Франсиско Миранда говорил о Великой Колумбии, а Симон Боливар руководил освободительным движением, имея в виду будущее всего континента, и называл своей родиной «всю Америку»). Опыт войны за независимость показал, что не только единство континента (Федеративная республика Колумбии, основанная в 1819 году, уже в 1829 году прекратила свое существование), но и политическое единство патриотов внутри страны оказалось для Венесуэлы (и других республик тоже) серьезной проблемой. Анархия, борьба честолюбий, противоречия индивидуальных интересов ослабляли достижения революции и во времена борьбы за независимость, и после окончания войны. Эти социальные процессы и послужили исторической основой для увлекательных событий, о которых рассказано в романе «Сарате».
Роман «Сарате» (1882) не был первым произведением Эдуардо Бланко. Бланко начал печататься в 1875 году. Его ранние романы и повести, опубликованные на страницах литературной газеты «Ла Тертулия», были произведениями авантюрно-фантастического толка. По отзывам критиков, им не было равных в венесуэльской литературе: Эдуардо Бланко обладал необыкновенно богатой фантазией, умел строить сюжет и придумывать увлекательную интригу.
Бланко знали также как политического деятеля: в течение многих лет он был адъютантом генерала Хосе Антонио Паэса, известного полководца времен войны за независимость, неоднократно занимавшего пост президента республики. Тип писателя политика очень распространен в Латинской Америке. Эдуардо Бланко - один из таких писателей.
Роман «Сарате» сразу же привлек внимание читателей обращением к национальной теме и живыми картинами нравов.
Но успех романа среди читающей публики вскоре затмила слава другой книги Эдуардо Бланко, написанной годом раньше. Это была «Героическая Венесуэла» (1881), произведение, которое до сих пор занимает в венесуэльской литературе самое почетное место. Книга своеобразного жанра - что-то среднее между историческим-сочинением и эпической поэмой в прозе - она отвечала патриотическим чувствам венесуэльцев. Ее появление - во многом результат того интереса к изучению национального прошлого, того несколько экзальтированного патриотизма, который пробудился в венесуэльской литературе последней четверти ХIХ века. «Нам были хорошо знакомы все подвиги Сида и Гонсало де Берсео,- писал Бланко в предисловии к своей книге,- но вся героическая поэзия приходила к нам из-за моря».
Венесуэльским «эпическим временем», временем всеобщего национального подъема стала для Э. Бланко эпоха походов и побед Симона Боливара - Освободителя.
Описывая знаменитые сражения, писатель выбирает только те из них, которые окончились победой патриотов. Он подчеркивает, таким образом, только исторически значимую триумфальную сторону борьбы латиноамериканцев. Это определило язык книги, стилизованный под эпические поэмы античной древности и Возрождения, которые повлияли на Бланко и прямо, и косвенно - через торжественную ораторскую прозу деятелей войны за независимость.
Условность такой стилизации была принята читателями. «Он узнавал о битвах «Илиады» из уст самого Ахилла»,- писал один из современников Бланко, вспоминая, что материалом для работы над «Героической Венесуэлой» - среди других источников - послужили рассказы генерала Паэса.
Воспевая Симона Боливара и других вождей независимости как носителей социального прогресса, полководцев, обладающих даром политической интуиции и почти гениального предвидения, как эпических героев, писатель использует гиперболу, аллегорию, классически-торжественный ритм и заполняет традиционные эпические структуры эмоционально насыщенной лексикой и тропами, свойственными романтической эпохе. При этом смешанная классико-романтическая риторика не мешает точности и хроникальной ясности изложения, которая напоминает временами язык военных реляций.
Книга Э. Бланко заслужила высокую оценку знаменитого кубинца Хосе Марти, который писал в предисловии к первому изданию «Героической Венесуэлы»: «Великими словами здесь описываются великие деяния... Это настоящий ураган доблести, и когда он проходит, земля покрыта золотой пылью. Вот прекрасная книга для чтения в американских школах. Ее герои вызывают у читателя непреодолимое желание подражать им».
Автор «Героической Венесуэлы», выступающий здесь в некоторой степени в роли эпического поэта, естественно, почти не фиксирует внимания на социальных конфликтах эпохи. Но историческая интуиция подсказывала писателю, что истоки многих бед современной ему Венесуэлы нужно искать в прошлом. Именно эта сторона размышлений Э. Бланко нашла свое отражение в романе «Сарате», драматические конфликты которого носят социальный характер.
Впрочем, еще в «Героической Венесуэле» возникает ситуация, имеющая непосредственное отношение к «Сарате»: антиподом Боливара и республиканцев в книге оказываются не только роялисты и даже, может быть не столько роялисты, сколько неграмотные и полудикие льянеро - пастухи северных степей Венесуэлы - и их вождь Хосе Томас Бовес, армия которого в 1812 - 1814 годах нанесла многочисленные поражения республиканцам.
Конечно, в той ненависти, которую проявляли льянеро по отношению к республике, многое шло от чисто классовой вражды бедняков и негров-рабов к людям, возглавившим движение независимости, богатым землевладельцам-креолам, но нельзя не заметить, что эта вражда проявилась в «войне льянеро» в форме дикого насилия, стихийных кровавых расправ. Рассказывая о нападении конницы Бовеса на республиканские отряды, Эдуардо Бланко делает вывод: «Это наступление варварства на только что родившуюся республику...» Слово «варварство» употреблено здесь совсем не в метафорическом смысле. В контексте латиноамериканской литературы ХIХ - ХХ веков «варварство» - социологический термин очень широкого значения. Толкование понятия «варварство» принадлежит аргентинцу Доминго Фаустино Сармиенто (1811-1888), автору «Факундо» (1845), трактата, в подзаголовке которого стояли слова «Варварство и цивилизация».
«Варварство,- пишет Сармиенто в «Факундо»,- это разрозненность людей, разделенность большими пространствами. Это самоуправство, культ физической силы и ловкости, тонкое чувство природы и умение жить в единстве с ней».
Книга Сармиенто, при всей мелодраматичности изложения и отсутствии диалектического подхода, верно указывала на уже отмеченное выше противоречие между идеологией независимости и реальными формами борьбы и жизни на континенте. Это противоречие привело к тому, что республиканские формы правления, провозглашенные в конституциях латиноамериканских государств, обернулись господством тиранов. Аргентинская республика, изображенная в «Факундо», оказалась чем-то вроде модели латиноамериканского мира, у которой в каждой стране были свои варианты.
«Варварство», по Сармиенто, то есть самоуправство и анархия, ясно видно и во многих событиях истории Венесуэлы. Оно - в кровавых действиях Бовеса, объявившего «священную войну людям белой расы», в постоянных мятежных выступлениях вождей льянеро (генерала Пиара, казненного Боливаром, и других) и в затянувшейся эпохе господства (1830 - 1880) так называемых либеральных каудильо, которые оспаривали друг у друга власть и устанавливали личные диктатуры.
«Южная Америка, какое печальное зрелище являешь ты очам нашим,- писал в 1861 году венесуэлец Гонсалес. - Правительства эфемерны и непрочны. Одни государственные мужи стараются заложить основы порядка и доверия... другие подымаются к власти, опираясь на низменные инстинкты, третьи развращают народ... четвертые в ответ на деспотизм призывают к анархии, пятые - в ответ на анархию устанавливают деспотизм...» Так что не только чисто исторический интерес, но и вполне современные политические соображения заставили автора «Сарате» обратиться к событиям пятидесятилетней давности, когда политическая система латиноамериканских государств еще только начинала складываться.
«Когда окончилась война за независимость,- пишет Э. Бланко в романе «Сарате», - ... Венесуэлу постигла новая болезнь, до сих пор скрытая за дымом сражений, под маской политических махинаций... Но вот лишились смысла ссылки на войну, упали личины, и позади легионера, отложившего в сторону оружие, возникла фигура бандита».
Сантос Сарате, предводитель бандитской шайки, представляет собой тот социальный тип, чье поведение воплощает насилие, анархию и неподчинение центральной власти. Существует определенное сходство между действиями Сарате и Хосе Томаса Бовеса, который воевал против патриотов в тех же местах, где действует Сарате (Ла-Виктория -Турмеро - долина Арагуа), и память о котором, почти десять лет спустя после его смерти, вызывает ужас у населения. Детективный характер рассказа о преследовании Сарате правительственными войсками делает книгу увлекательной для читателя и знакомит его с подробностями неустоявшегося послереволюционного быта в полудикой стране, где сильны суеверия, и человек ощущает мистический ужас перед сельвой, с ее тайнами и духами зла.
Но для понимания авторского замысла гораздо важнее не приключения Сантоса Сарате, а «воспитание» Сантоса Сарате, который в конце романа отказывается от «анархического поведения» и отдает себя в руки властей. А с точки зрения глубины исторического анализа времени в романе интересен скорее не Сарате, а его антагонист - доктор Сандалио Бустильон. Эти два персонажа движутся в противоположных направлениях: один - к моральному возрождению, другой - к падению.
Честолюбивый человек с преступными задатками, доктор Бустильон относится к числу людей, умеющих использовать в интересах собственной карьеры политическую ситуацию «смутного времени» - страх народа и правительства перед анархией и каудильизмом. Благодаря стараниям доктора Бустильона «...Сарате, сам того не ведая, из простого грабителя становится политической фигурой». В комической форме эта политическая тактика доктора Бустильона проявляется в четвертой главе второй части романа, когда доктор Бустильон предлагает своему писцу Ромералесу «восстать против правительства».
Критическое отношение автора к политической тактике доктора Бустильона выражено стилистически в гротескном изображении его внешнего облика и поведения, которое, однако, не превращает образ Бустильона в стандартную маску «злодея», использующего все средства, чтобы отомстить капитану Орасио Деламару- своему счастливому сопернику в любви. Наоборот, доктор Бустильон - фигура живая и очень показательная для социальной жизни Венесуэлы, где, несмотря на революционные перемены, еще сохраняли свое значение аристократическое происхождение, старинный семейный авторитет, связи и знакомства. «Я требую только руки вашей дочери, чтобы ваше аристократическое имя придало блеск моему, пока безвестному, раз того требуют ваши так называемые светские приличия», - говорит доктор Бустильон дону Карлосу.
С мыслью о необходимости единства и борьбы с анархическим своеволием связана в романе идеализация генерала Паэса, тогдашнего губернатора Венесуэлы. Как историческое лицо генерал Паэс представлял собой тип политического деятеля с диктаторскими наклонностями. Боливар писал в свое время о Паэсе: «Генерал Паэс - самый тщеславный и самый властолюбивый человек в мире. Его интересует только его собственная ничтожная особа. Гордость и невежество делают его слепым». Но в романе Эдуардо Бланко Паэс выступает в роли, очень напоминающей функцию «доброго короля» в литературе времен Ренессанса и классицизма, то есть олицетворяет государственную мудрость, которая легко разрешает неразрешимые конфликты.
II
Современный читатель уже с первых страниц воспринимает роман «Сарате» как что-то очень знакомое. Большая дорога, подозрительный хозяин постоялого двора, таинственная смерть схваченного разбойника, которой предшествовал непонятный разговор двух незнакомцев, затерявшихся в толпе на городской площади,- все это вводит нас в знакомую атмосферу европейского романтического романа.
Содержание романа и характеристики его персонажей легко можно представить себе как сумму стандартных романтических мотивов. Например, развитие образа Сантоса Сарате складывается из таких часто повторяющихся в романтическом романе мотивов, как ущемленность социальной несправедливостью (мать Сарате была осуждена вместо него и умерла в тюрьме), которая превращает человека в законченного злодея, в сочетании с мотивом «спасения добром» (дон Карлос Деламар проявляет к Сарате доброту и участие, не зная, кто перед ним, и этот добродетельный поступок дает новое направление мыслям разбойника). Сходное сочетание тех же основных мотивов представляет собой, например, роман Виктора Гюго «Отверженные» (линия епископ Мириэль - Жан Вальжан - Жавер).
Развитие сюжета романа тоже определяется -двумя главными мотивами, достаточно часто встречающимися, например, у Вальтера Скотта. Это мотив «переодевания» и мотив «случайного совпадения». Сантос Сарате появляется в романе то в своем естественном виде как главарь разбойничьей шайки, то в облике честного сеньора Оливероса. Именно это двойное существование злодея вводит в заблуждение капитана Орасио и чуть было не приводит сюжет книги к трагическому финалу. При этом с помощью подозрений, догадок и намеков автор все время поддерживает Оливероса на грани разоблачения, но никогда не дает обману раскрыться полностью. А без случайных совпадений - знаменитого «случая», который у романтиков является проявлением высшей этической закономерности, обязательного спасения добрых и наказания злых - роман «Сарате» вообще не мог бы существовать, Орасио и его друг художник Ластенио случайно появляются в доме Деламаров одновременно с Оливеросом. Оливерос случайно теряет письмо Орасио во время нападения на дом доктора Бустильона, доктор Бустильон случайно находит его, Ластенио случайно успел приехать в тюрьму с приказом о помиловании в тот самый момент, когда Орасио собирался покончить жизнь самоубийством, но случайно опоздал и не смог спасти раскаявшегося разбойника Сарате от мести капитана, и т. д., и т. п.
Все это свидетельствует о том, что Э. Бланко был знаком с европейским историческим романом эпохи романтизма и хорошо усвоил его технику. Но это не дает никаких оснований считать его писателем, который взял готовые клише европейского романа и соединил их с нравоописательными эпизодами и рассуждениями на исторические темы. Роман Эдуардо Бланко - свидетельство сложного процесса в формировании национальной литературы Венесуэлы, который отразил общеконтинентальные закономерности литературного развития.
В истории латиноамериканской культуры как бы существуют три периода: колониальный, космополитический и национальный. При такой периодизации ХIХ веку соответствует в общих чертах космополитический, период, когда одновременно ассимилируются элементы различных национальных культур, а ХХ веку - национальный период, когда в культуре получает четкое выражение собственная индивидуальность народа. Приведенные выше стандартные романтические мотивы в романе Бланко - знак обязательной для космополитического периода ассимиляции (точно так же, как и огромная популярность, которой пользовались среди латиноамериканских читателей европейские романтики: Байрон, Вальтер Скотт и особенно В. Гюго, «Виктор Гюго царит меж нами безраздельно»,- писал один из современников Эдуардо Бланко).-Европейский романтизм стал важнейшей традицией в процессе формирования национальных литератур Латинской Америки, потому что он больше, чем какие-нибудь другие литературные школы или направления, отвечал революционному духу войны за независимость.
Романтизм просуществовал в Латинской Америке гораздо дольше, чем в Европе, - вплоть до последней четверти ХIХ века, а в некоторых странах и у некоторых авторов черты романтической эстетики прошлого века сохранились до наших дней.
В Венесуэле романтическая литература возникла в 40-е годы ХIХ века под пером Фермина Торо (1807 - 1865), отчасти у Рафаэля Марии Баральта (1810 - 1860) и особенно у талантливого прозаика Хуана Висенте Гонсалеса (1811-1865), школьного учителя Эдуардо Бланко. Как это случилось и в литературе других стран Латинской Америки, романтизм сочетается здесь с костумбризмом (нравоописательной литературой), толчком к развитию которого послужил тот же романтизм с его ориентацией на «местное и живописное». Самыми популярными писателями-костумбристами в ту эпоху были Хуан Мануэль Кахигаль (1803-1858) и Никанор Болей Пераса (1838 - 1906), автор знаменитого сборника «Каракасские сцены». «Сарате» Эдуардо Бланко с его многочисленными жанровыми эпизодами тоже можно рассматривать как образец романтико-костумбристской прозы.
Традиции европейского исторического романа эпохи романтизма имели для Латинской Америки особое значение, поскольку они познакомили латиноамериканских авторов с новым историческим мировоззрением - философией прогрессивного развития общества, философской системой, созданной французскими либеральными историками ХIХ века - Гизо, Тьерри и Мишле. По этой теории смысл исторического процесса заключается в социальном и нравственном совершенствовании человечества. Эволюционная теория не могла быть чуждой Эдуардо Бланко уже потому, что он был воспитанником Гонсалеса, единомышленника и последователя Мишле. Идеи Мишле - основа книги «Героическая Венесуэла», в предисловии к которой Бланко писал о движении человечества к «идеальному совершенству в политике и в общественных отношениях».
В «Сарате» влияние либеральной философии проявляется в изображении морального совершенствования центрального героя и других персонажей романа, в идее возмездия, настигающего «злодея», доктора Бустильона, а также в авторских оценках эпохи, которые представляют собой обязательный элемент композиции романа, хотя и не так многочисленны, как авторские отступления в романах Гюго или Вальтера Скотта.
Интересно отметить и еще одно важное обстоятельство: в европейской литературе романтическая эстетика была эстетикой свободного индивидуального стиля, в Латинской Америке в эпоху подражаний и увлечений стиль некоторых особенно популярных европейских романтиков (В. Гюго, В. Скотта) стал нормой и догмой. И это достаточно ясно проявилось у Эдуардо Бланко, который написал «Сарате» по чужой схеме и при этом акцентировал стандартно-романтические ее черты, поскольку видел в этом художественную ценность книги и залог внимания читателей.
Но если отвлечься от читательских вкусов того времени и расставить акценты по-иному, в «Сарате» откроются глубокие связи традиционной структуры европейского романа с латиноамериканской действительностью.
Бланко использует распространенный в Европе вариант романтического «романа о разбойнике», но делает это по своим собственным соображениям. Европейских романтиков разбойник интересовал как тип деклассированный, внесоциальный и, следовательно, символизирующий абсолютную романтическую свободу. Для венесуэльского писателя бандит интересен как фигура социальная, проявление традиционного американского «варварства». Это значит, что в истории Сантоса Сарате самым «национальным» элементом являются причины его почти сверхъестественного влияния на окружающих. Если внимательно рассмотреть эти причины, обнаружатся очень близкие параллели и совпадения между романом Э. Бланко и документальной книгой Сармиенто «Факундо», о которой говорилось выше. Например, эпизод из третьей главы второй части - сцена казни Пустозвона, сопровождаемая плясками и гаданьем колдуньи и суеверным страхом обвиняемого, который сам выдает себя. Обобщая этот эпизод, Э. Бланко пишет, что жители долины Арагуа верили, что Сарате поддерживает тесные сношения со злым духом и что «хитрый бандит всячески поддерживал эти слухи, считаясь даже среди членов своей банды сверхъестественным существом, благодаря... тайне, порой окружавшей его действия, и зловещей помощи одной сумасшедшей, ...которая считалась колдуньей и ясновидящей». Эпизоды такого рода - одно из ранних, обращений литературы к глубинам латиноамериканской жизни-мифологии ее народов, теме, которая позднее, уже в ХХ веке, получила такое блестящее воплощение в творчестве классика венесуэльского романа Ромуло Гальегоса и у многих других авторов.
Так же творчески воспринимает Эдуардо Бланко и свойственный романтической литературе метод создания характера персонажа.
Романтическая литературная традиция понимала человеческую психологию, как столкновение противоположных начал,- принцип, сформулированный в свое время Виктором Гюго в его предисловии к драме «Кромвель» («Природа сочетает в своих творениях мрак со светом, гротескное с возвышенным, тело с душой, животное- с духом»). Герои «Сарате» отчетливо делятся на две группы: одна группа - носители «божественного духа», вторая - «животных страстей». Дон Карлос и члены его семьи - идеальны. Сантос Сарате и доктор Бустильон: - порочны. При этом в натуре и поведении «порочного злодея» обязательно выделяются «зоологические» черты: Сарате «бросается вперед с гневным рычанием», доктор Бустильон «издает вопль дикой радости», на его лице отражается «сатанинское сладострастие» и т. д. «Благородный старик» дон Карлос Деламар, напротив, «обладает ровным характером» и «исключительными моральными достоинствами», которые завоевали ему «искреннюю любовь скромных и трудолюбивых обитателей окрестных городов и селений». Но при этом дон Карлос совершенно лишен свойственной романтизму эмоциональности. Его благоразумие, его вера в добрые чувства и природную неиспорченность человека, без всякого сомнения, являются воплощением отнюдь не романтического идеала. Безмятежное существование его семьи в уединенной асьенде напоминает сельские радости из романов Руссо или английских сентименталистов ХVIII века.
С развитием действия романа эта антиэмоциональность становится все более очевидной. В романе появляется новое противопоставление: страсть - разум. Возникает даже некоторое противоречие между обстановкой действия романа - тропической природой, исполненной естественной биологической силы, которая временами врывается на страницы романа, может быть, даже против воли его автора (как будто предвещая будущие венесуэльские романы «о земле», написанные уже в ХХ веке),- и позицией Эдуардо Бланко. Бланко скорее осуждает чувственность и страстность и пытается заключить их в жесткие рамки рассудочности и симметрии. Об этом говорят и рассуждения Ластенио о чувственной страсти и о «мятеже природы, пытавшейся запятнать его чистый идеализм» и главное разрешение конфликта романа, которое представляет собой последовательное разумное самопожертвование всех его героев ради счастья ближнего, чести семьи и т. д. Все это в сочетании с заключительным вмешательством «доброго правителя», который легко улаживает сложную ситуацию, еще раз свидетельствует о том, что по сути дела Бланко следует не столько романтической литературной традиции, сколько просветительской, и в этом заключается кажущийся парадокс Эдуардо Бланко: он написал свой роман по всем правилам эстетики романтиков, но одновременно выразил в нем традиционный просветительский идеал; который, по его мнению (как и по мнению Д. Ф. Сармиенто), был единственно способен обуздать южноамериканский хаос. Это соединение противоположных традиций, своеобразная особенность латиноамериканского романа ХIХ века, особенно ярко проявилось именно в романе Э. Бланко «Сарате».
Н. Зюкова
|
|
| Категория: Сарате | Добавлено: 22.02.2010
|
| Просмотров: 12595
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
