Четверг, 21.11.2024, 21:34
Меню сайта
Категории раздела
Лесное море
И.Неверли Издательство иностранной литературы 1963
Сарате
Эдуардо Бланко «Художественная литература» Ленинградское отделение - 1977
Иван Вазов (Избранное)
Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР 1952г.
Судьба армянская
Сурен Айвазян Издательство "Советский писатель" 1981 г.
Михаил Киреев (Избранное)
Книжное издательство «Эльбрус» 1977
Форма входа
Статистика

Онлайн всего: 2
Гостей: 2
Пользователей: 0

Все книги онлайн

Главная » Книги » Зарубежная литература » Сарате

7. Часть первая/Глава шестая

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ВОСКРЕСШИЙ

  Прошло четыре дня после этого события, изрядно напугавшего славных жителей Ла-Виктории. Город вернулся к обычной жизни, а на дорогах кишели путники, не опасаясь более недобрых встреч и словно желая воспользоваться в полной мере свободой передвижения, которой они так долго были лишены.
  Деламар и его друг Ластенио, быть может, заразившись этой лихорадкой перемены мест, охватившей всю округу, получили разрешение полковника Гонсальво, руководившего, операцией по поимке бандита, и, в свою очередь, решили как частные лица, отправиться в Турмеро, а оттуда в поместье дядюшки капитана, расположенное в полутора лигах от этого городка, в приходе Кагуа.
  Ластенио, обладавший тонкой и восприимчивой душой, еще находился под тяжелым впечатлением от дикой сцены, свидетелями которой им пришлось оказаться при вступлении в Ла-Викторию, но Деламар, более сильный духом и уже давно привыкший к кровавым драмам войны, совершенно забыл о событии, так гнетуще подействовавшем на его приятеля; он был весел и оживлен, как обычно, ибо хотя, разумеется, предпочел бы вновь услышать свист пуль и звон сабель, ускользнувший от него враг был недостоин того, чтобы принимать его всерьез, а его смерть не вызывала у капитана ни малейшего сожаления.
  Утро было великолепное. Лошади стояли наготове, вещи были приторочены к седлам, оставалось только надеть шпоры, и этим и занимались двое молодых людей, разговаривая между тем о разных разностях, когда в комнату, где заканчивались сборы, вошел адъютант полковника Гонсальво.
- Что случилось? - спросил Деламар.
- Вам нельзя ехать,- отвечал адъютант.
- По какой причине? - недовольно спросил капитан.
- Не знаю. Полковник желает видеть вас немедленно, и он сам вам все объяснит.
- Похоже, меня ждут одни неприятности!- воскликнул Деламар, в сердцах отбрасывая шпоры. - Где полковник?
- В доме алькальда.
- Так идем же туда.
  И, убедив Ластенио сопровождать его, он взял друга под руку, как было принято в те времена, и, сопутствуемый адъютантом, направился по плохо замощенной улице к дому алькальда.
  Перед входом собрался народ, гадая, как видно, откуда взялись два привязанных к столбам галереи мула под тяжелыми чепраками и старыми седлами с высокими луками, покрытые пылью и потом.
  Подойдя ближе, Деламар и его спутники услышали, как один из зевак, показывая на мула и, видимо, отвечая на предыдущее замечание, говорил уверенным тоном:
- Этот гнедой вовсе не мул доктора Бустильона, а другого - ни с чьим не спутаешь: это серый Ромералеса, докторова писца.
  Люди расступились, чтобы пропустить капитана, и он в сопровождении Ластенио прошел галереей во двор, где какой-то старик, очевидно, поджидавший его, сказал, указывая иа дверь:
- Войдите в эту залу, капитан, там вас ждут.
  Деламар толкнул дверь и, приглашая друга следовать за ним, вошел в залу, служившую алькальду архивом. Здесь находились четыре человека; двое не были знакомы нашим друзьям, но, судя по пыльной одежде, это были, очевидно, хозяева мулов, привязанных снаружи; кроме них здесь сидели алькальд и полковник, которому правительство поручило уничтожить бандитов, державших в страхе всю округу. Когда Деламар и Ластенио вошли в архив, говорил алькальд, бледный и дрожащий, словно охваченный непобедимым страхом; под сводами залы раздавался его высокий, пронзительный голос:
- Но вещи, о которых вы говорите, невероятны, неслыханны, ужасны! Ради бога, доктор, вы не могли ошибиться?
- Если я говорю, что это он,- безапелляционно отвечал один из неизвестных, толстый человек в альпаковом сюртуке, черном, но покрытом слоем белесой пыли, с тесным узким галстуком на шее,- значит, это он, сеньор алькальд. Я никогда не ошибаюсь... Но кто эти кабальеро? - добавил он, увидев входящих.
- Один из этих сеньоров - офицер, за которым я посылал, - ответил полковник.
- Добрый день, сеньоры,- одновременно поздоровались молодые люди.
- Дай-то бог, чтобы он был добрым,- озабоченно отозвался алькальд.
  Деламар подошел к полковнику поздороваться а человек в тесном галстуке, откинувшись на спинку обтянутого кожей кресла, высокомерно и требовательно допытывался у алькальда:
- Сеньор дон Апарисьо, вы еще не сказали мне, кто эти кабальеро.
- Вы правы, доктор, - торопливо откликнулся алькальд,- вы правы, простите меня, я просто ошеломлен, я вне себя, я потрясен тем, что вы нам только что рассказали,- и, повернувшись к Деламару и Ластенио, он добавил, не думая хорошенько о том, что говорит,- приблизьтесь, господа, я представлю вас сеньору доктору Бустильону, который нежданно-негаданно явился к нам с чудовищной, невероятной, неслыханной вестью; и, однако, доктор заверяет, что это правда.
- Ну хорошо, покончим с этим,- прервал его доктор.
- Ах, я позабыл, у меня голова идет кругом. Этот кабальеро,- продолжал алькальд, указывая на Ластенио,- капитан, нет, боже мой, нет же, этот кабальеро не военный, он друг капитана... он... он сеньор де Сан... де Сан... Фелипе... де Сан... Лоренсо... ах, нет, сегодня мне не до имен,
- Ластенио-де Санфидель,- поправил Орасио.
- Вот именно, Санпитель, художник, если я не ошибаюсь. Санпитель, теперь-то я не забуду.
  Полковник и Деламар разразились хохотом, а алькальд, не обращая внимания на этот неуместный взрыв веселья, говорил, представляя доктору молодого капитана:
- Больше я не ошибусь: это вот капитан, да, сеньор, капитан Орасио Деламар, командир роты гренадеров, прибывший из Каракаса как раз в ту минуту, когда в город въезжал на осле связанный пленник; и капитан, как я и все вокруг, видел, что он умер, там, на том самом месте, посреди площади, и после всего этого...
- Деламар,- сказал доктор Бустильон, прерывая алькальда и окидывая капитана с ног до головы пытливым взглядом,- не приходитесь ли вы случайно родственником дону Карлосу Деламару?
- Это мой дядя,- отвечал Орасио, в свою очередь, глядя на доктора достаточно дерзко.
- Ваш дядя... - повторил тот и помолчал, но потом раздельно добавил: - И, однако, вы никогда не бывали в наших долинах.
- Нет, сеньор, и я не знаком с родными, которых здесь имею,- отвечал капитан и, рассерженный этим допросом, обратился к полковнику: - Я собирался сесть на коня, полковник, когда пришел ваш посланец.
- Да, мой друг,- ответил полковник, человек простой и бесхитростный,- сейчас мы займемся этим делом, но необходимо, чтобы доктор поделился с нами некоторыми подробностями.
- Знаете ли, довольно странно, что вы не знакомы с дядей,- вновь заговорил Бустильон, стараясь вернуть Деламара к прерванному разговору и делая вид, что не слышал слов полковника.
- Нет, сеньор, тут нет ничего странного,- отозвался Орасио. - Почти всю свою молодость я провел во Франции, вернулся четыре года назад, вступил в войско Освободителя, получил боевое крещение при Коро, накануне Карабобо; затем участвовал в битве при Пуэрто-Кабельо под командованием полковника Ранхеля, потом снова сражался вместе с Освободителем после его возвращения из Каракаса и последовал за ним в Новую Гранаду; получил ранение при Бомбона, долгое время болел, поехал в Каракас закончить лечение и, уже окрепший, два месяца назад вернулся в армию; теперь я снова в строю, но за эти годы у меня не было времени навестить членов моей семьи, живущих здесь, в долинах. Вы видите, что все это вполне естественно.
- У вас очень хороший дядя, сеньор капитан,- заговорил алькальд; - добропорядочный человек и настоящий кабальеро, трудолюбивый, милосердный, немного строптивый временами, но добрый в душе и отец прекрасной девушки, красотки, живой и игривой, как морские волны; и, поверьте, я видывал женщин, но...
  Глаза Бустильона странно сверкнули и, прервав велеречивого поклонника капитанской кузины, он сказал:
- Довольно, сеньор алькальд, довольно,- тут он отправил в ноздри изрядную горсть нюхательного табаку и продолжал,- в мужском обществе никогда не следует называть имена женщин.
- Женщин - да,- отозвался алькальд,- но эта девочка дона Карлоса не женщина...
- А что же она тогда? - спросил полковник, лукаво посмеиваясь.
- О, гурия, чудо, божество наконец, по отзывам людей ученых и сведущих, например, доктора,- и он указал на Бустильона.
  Тот опустил голову; легкая краска покрыла его мясистые щеки и концы больших ушей. Не отвечая на нескромные слова алькальда, он вытащил из кармана широченный шелковый платок пестрой расцветки и принялся с превеликим усердием тереть нос.
- Не впервые, сеньор алькальд, доходят до меня подобные вести о доброте дяди и редкой красоте моей кузины,- сказал капитан, не сводя глаз с доктора, чьё волнение не могло от него укрыться,- и в этом причина, побудившая просить направить меня в эти долины, в ряды подкрепления.
  Доктор сделал резкое движение, а Деламар продолжал, повернувшись к своему другу:
- Видишь, Ластенио, я тебя не обманул: моя кузина стоит того, чтобы ты написал ее портрет..
- Разумеется,- откликнулся алькальд,- и это будет ваш шедевр, сеньор де Сан... де Сан-питель; да, шедевр, сеньор, и если бы не куча дел в городе, я позволил бы себе сопровождать вас и даже добивался бы чести мыть вам кисти.
- Довольно пустяков, дон Апарисьо, такие речи вам не пристали! - воскликнул Бустильон, оправившись от волнения. - У нас есть дела поважнее.
- Ах да, я не забыл,- встрепенулся алькальд, бледнея и ударяя себя по лбу.- Но согласитесь, доктор, что это воскрешение неслыханно, невероятно, необъяснимо... Взгляните, вот эти сеньоры приехали из Каракаса как раз в тот день, когда нам привезли сюда этого дьявола во плоти, раненого и связанного, верхом на осле; они видели, как он упал посреди площади, мертвый, в самом деле мертвый, и он умер от заразного бешенства,- так сказал причетник! - а потом он окоченел окоченел, как камень, и разложился прежде, чем его погребли.
- Я не сомневаюсь ни в вашем мертвеце ни во всем том, что здесь произошло,- нетерпеливо отвечал доктор.- Именно потому, что в Маракае до меня дошла
весть о поимке Сантоса Сарате и о его смерти, я решил пуститься в этот путь один, вместе с Ромералесом, который, вы и сами видите, ошеломлен этой неожиданной встречей так же, как я.
  И доктор указал на другого неизвестного, на кого Деламар и его друг посматривали с самого начала с большим удивлением: тот сидел скрючившись на толстой связке бумаг, почти не видный в углу, за шкафом, не произнося ни слова, скрестив руки на груди и опустив голову к худым коленям; на голове у него вздулась большая шишка.
- Но если его похоронили!..- в отчаянии воскликнул алькальд.
- Значит, вы похоронили другого мошенника,- ответил доктор.- Я говорю вам, что Сантос Сарате жив и что он едва меня не убил.
  Деламар и Ластенио переглянулись, не веря своим ушам.
- С ума можно сойти,- прошептал дон Апарисьо.
- Но скажите нам, доктор,- спросил полковник,- вы уверены, что узнали этого негодяя?
- Да, сеньор,- решительно сказал Бустильон. - Я знаю его уже много лет, а на свете мало тех, кто мог бы похвалиться, что видел его вблизи и остался в живых.
- А хуже всего то,- добавил алькальд, запинаясь,- что уже отдан приказ заплатить в Валенсии этому дураку Гамарра две тысячи песо, в которые оценена голова Сарате.
- Так поспешите отменить приказ,- твердо сказал Бустильон.- Вам подсунули кошку вместо зайца.
- Если дело обстоит так, как вы -уверяете, то все намного хуже, сеньор доктор,- сокрушенно простонал алькальд,- нам подсунули кошку вместо тигра, да, да, сеньоры.
- Хорошо же, не будем более спорить,- вмешался полковник Гонсальво, которому надоел этот длинный разговор,- выходит, что сеньора алькальда и меня - нас просто обманули, что Сарате жив и продолжает вершить свои злодеяния, так что нам надо поторопиться и покончить с ним. Итак, доктор, сделайте милость и расскажите нам, что же случилось и где и как вы встретили бандита.
- Я не могу этого рассказать,- возразил Бустильон, вздрагивая и вытирая пот, внезапно проступивший у него на лбу. - Когда я думаю о том, что со мной произошло, волосы у меня становятся дыбом, а нервы натягиваются, как струна. Но ведь вам следует все знать.
  И доктор погрузился в молчание. Полковник Гонсальво предложил сесть обоим нашим друзьям, все еще стоявшим на ногах; скрюченный Ромералес, писец доктора, поднял голову, причем лицо его, словно видимое сквозь увеличительное стекло, вызвало смех у полковника и Деламара, а сеньор алькальд упал в кресло, издав тяжкий и шумный вздох.




Категория: Сарате | Добавлено: 26.02.2010
Просмотров: 1436 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar