| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Все книги онлайн
Стр. 14
9
На холме Кайцакаар, откуда виден весь Хндзореск, тысячник Омар дал своему войску короткий отдых, а сам, в сопровождении нескольких сотников, объехал село. Вернувшись, он разделил отряд на три части и приказал начать наступление по трем дорогам, ведущим в село. Командование Омар поручил своему помощнику, сотнику Вали, считая, что взятие села - операция для него самого недостаточно значительная.
Разбив шатер, тысячник остался на холме Кайцакаар...
Как только кзлбаши показались на дорогах, спускающихся в село, во всех трех церквах холодным медным звоном ударили колокола, и эхо удесятерило силу этого звона.
Над входом в ущелье появился Мегри. Выхватив из ножен меч рода Мелик-Фарамазянов, чести которого он никогда не ронял, Мегри двинулся вперед, и солнце плеснуло на него своими лучами. Мегри воскликнул:
- Хндзорескцы, кзлбаши приближаются! Они идут загасить дым наших очагов. Ударим по врагу, чтобы жить, а кому суждено погибнуть, да падет он со славой!
Голос ослепленного Мегри, сопровождаемый колокольным звоном, доходил до каждого и разжигал в сердцах людей огонь. Арбак, которому предстояло вести бой на улицах, увидев из своего укрытия дядю, так и обмер: ведь первая пуля может сразить его! Вот когда до Арбака дошли сказанные дядей слова о том, что завтра его не станет. Первой мыслью юноши было ринуться и уберечь дядю от смерти, но в жерле прохода вдруг показалась группа кзлбашей.
Спокойно, неторопливо, приспустив поводья, они ехали на конях, удивляясь тому, что в селе ни души и угрожающе тихо. Но вдруг тишина взорвалась: сработала первая ловушка, и те из кзлбашей, кто не угодил под обвал, в панике начали беспорядочно палить из ружей, выпускать одну за другой стрелы, сами не зная, куда и в кого. А на них тем временем обрушился град камней и стрел.
Паника передалась и второму отряду кзлбашей, входившему в село другой дорогой. С этими был шурин сотника Саркиса Амаяк. Он показал кзлбашам, откуда сыплют на них камнями и стрелами, предупредил о том, что замаскированный мост - тоже ловушка, и кзлбаши обошли его.
Увидев из своих укрытий Амаяка; хндзорескцы стали целиться в него, но кзлбаши сделали все, чтобы уберечь проводника, пока еще очень им нужного.
Избежав ловушки на мосту, противник, однако, угодил под ливень кипящей воды, камней и стрел, когда проходил под укреплением кузнеца Тороса, где был и Охтанц Ктрич с сыновьями. Проход тут был очень узкий - по одну сторону пропасть, по другую отвесная скала. Враг не знал, как спастись - назад ли ринуться или вперед.
- Бей врагов! - раздавался по ущелью голос Мегри. - Во имя жизни наших детей и жен, во имя нашего народа!
У входа в укрытие, где во весь свой огромный рост стоял Мегри, поднялась пыль - это ударились пули противника.
Разделившись на две группы, люди Арбака врезались в ряды противника и смешались с ним, чтобы не дать ему прибегнуть к огнестрельному оружию, которое составляло превосходство кзлбашей.
Кривые армянские топоры на длинных топорищах, блеснув острием в воздухе и очертив круг, обагрялись кровью. Копья с наконечниками кузнеца Тороса вонзались, легко, а извлекались трудно...
Сверкали мечи, свистели стрелы и пули. Грохота было, как в большом сражении, но разрушений все же мало. Метались потерявшие седоков кони, наполняя все окрест ржанием и цокотом копыт. Кидались на людей сорвавшиеся с цепей собаки. Стонали и кричали раненые и умирающие...
Армяне подбадривали своих словом и колокольным звоном.
Мегри время от времени умолкал и внимательно вслушивался - по степени напряжения шума и грохота он определял, как идет сражение, и затем его голос снова разрезал воздух:
- Они уже на коленях! Наддайте, чтобы не поднялись! Зран* Арут, как птица, перелетал с кровли на кровлю, вонзая меч то в одного, то в другого из неприятелей. При этом он так ревел, что уже одним этим вгонял в панику кзлбашей.
Ованес-башка лупил их дубинкой и все норовил огреть каждого по правой руке, чтоб не держал оружия...
Противник подался назад. Но пути к отступлению у него не было - сзади уже преградой стоял отряд Кайцак Шаварша.
В числе вошедших в ущелье кзлбашей был один человек, который так и не поднял оружия, Шамси - юноша с печальными глазами. Укрывшись в пещере, он слезно молил аллаха прекратить это побоище.
Пребывая в спокойствии, не участвовал в бою и тысячник Омар. В ожидании легкой победы, он предавался в своем шатре приятным воспоминаниям и размышлениям. Ни он, ни сотники не предполагали встретить здесь серьезное сопротивление. Потому-то тысячник дал себя уговорить поберечь «драгоценное» здоровье, ведь впереди их еще ждали Кори, Тех, Корнидзор, Аравус, Ханацах, Баяндур, Вериншен, Хот, Шинуайр, Алидзор. Правда, во всех этих селах надо было только страху нагнать, но и это требовало сил и напряжения. Подручный Омара, сотник Вали, заискивал больше других.
- Побереги себя, мой господин,- упрашивал он,- вот когда покончим с этими из Хндзрстана, тогда ты и спустишься посмотреть, как мы с ними разделались. А может, и этого не стоит делать. На радостях мы доставим тебе сюда внучку смутьяна Мегри, прекрасную Гюлвард. Позабавишься с ней, пока...
- О внучке Мегри знает хан, это его доля, - с сожалением сказал Омар.
- Ну, чью-нибудь другую внучку отыщем. Не все ли одно?
- Иди, делай как знаешь,- сказал тысячник, давая понять, что ни от кого не откажется...
Уже все уходили, когда перед Омаром предстал Шамси.
- Мой господин, как же ты без песни?.. Может, прикажешь мне остаться? Я поведаю тебе о том, как Судабен полюбил Сравуш, какими утехами они дарили друг друга и как потом Судабен предал Сравуш... Слушая меня, ты не заметишь течения времени. Позволь остаться?..
- Боюсь, мой Шамси, что в твоей душе поселился христианский шайтан, а потому, думаю, надо тебя наказать. Вчера ты почему-то отказывался петь мне, сославшись на боль в горле, а сегодня сам напрашиваешься? Хочешь зачаровать меня рассказом о Судабене и Сравуш? Может, пришел час отрубить тебе голову?..
- Руби, всемогущий Омар,- вытянув шею вперед, словно бы подставляя для удара, сказал Шамси.- Но если отрубишь ее не тотчас, исполни последнюю просьбу приговоренного: позволь не воевать сегодня...
Тысячник, ничего не ответив, кликнул сотника, в отряде которого значился Шамси.
- Посчитаешь, скольких неверных отправит к праотцам этот кзлбаш. Его голова уцелеет только взамен нескольких голов армян!..
Сказав это, Омар скрылся в своем шатре...
Из тех, кто вошел в Хндзореск с правого входа, унес ноги только один десятник. Он-то и явился к тысячнику Омару первым вестником неудачи.
Тяжело дыша, снопом рухнул перед тысячником. Говорить он был не в силах.
- Чего ты, как пес, бьешься в ногах и молчишь?! - крикнул Омар.- Выходит, они побили вас, как последних собак?
- Да будет острым меч твой, солнцеликий тысячник, конец нам пришел! - с трудом переводя дух, сказал десятник и поведал о происшедшем.
- Коня мне! - взревел Омар, поспешно одеваясь.
Выйдя из шатра, он в отчаянии хлопнул себя по лбу и взлетел в седло. За ним помчались телохранители и десятник...
Покрытый попоной конь Омара вдруг вздыбился и истошно заржал. Зран Арут хотел было броситься с мечом на Омара, но меч выпал, Арут рухнул, и вода в речке, текущей по дну ущелья, окрасилась кровью.
- Скиньте со скалы этого слепца и заставьте замолчать колокола! - закричал Омар, почуявший, как они воодушевляют хндзорескцев.
Повернув коня в гущу кзлбашей, Омар стал подбадривать их, собирать остатки своего побитого воинства.
Вот смолкли колокола одной из церквей. Первым это заметил Мегри.
- Э-эй, Арбак, нечестивцы убили звонаря святой Рипсиме! Колокола!..
Арбак не услышал голоса дяди. Услыхали его другие. И вскоре церковь Рипсиме снова лила свою меднозвучную скорбь.
Из пятисот человек вражьей рати уцелело немногим больше сотни. Но зато эти теперь дрались не на жизнь, а на смерть, и урону от них было куда больше, чем тогда, когда бились все пять сотен...
С ружьем в руках, прячась за камнями, кто-то пробирался к укрытию Мелик-Фарамазянов. Его не приметили. Может, потому, что одет он был, как армянин. Мегри вздымал свой меч и продолжал воодушевлять людей:
- Ребятушки, да буду я жертвой за вас, не ослабляйте удара! Здесь ваши дети. Вместе с вами бьются матери и жены...
Снизу прогремел выстрел, и Мегри умолк на полуслове. Меч выпал у него из рук и со звоном полетел в ущелье, а Мегри все еще стоял, уставив в небо черную повязку. Через мгновение он рухнул и полетел в проход.
Арбак ринулся к дяде в минуту, когда шурин сотника Саркиса уже занес над головой Мегри меч.
- Отойди, змея! Ты сделал свое, но это и тебе будет стоить головы!
Услышав голос Арбака, Амаяк вздрогнул, однако не растерялся.
- Посмотрим, кто кого! - сказал он и поднял меч, слишком тяжелый для его руки.
Но ударить не успел. Арбак двинул его ногой в пах, и тот свернулся в клубок.
- Хотел купить себе чин сотника за голову Мегри? Так получай же!
Амаяк захрипел, забился в судороге и затих.
Из укрытия спустили веревку. Арбак поднял тело дяди и его меч наверх, а сам кинулся в бой...
Слишком поздно пришел со своим умением и отвагой на помощь кзлбашам тысячник Омар. Еще раз оглядевшись и увидев, что скоро может не остаться и того количества воинов, которое способно будет обеспечить безопасность его отхода в Татев, тысячник подал знак к отступлению и повернул коня. Именно в этот миг взгляд его выхватил в одной из пещер коленопреклонённого Шамси, который молился аллаху.
- Чертов выродок, ты что, задумал остаться у армян? - заорал Омар.- Садись на коня и следуй за мной!..
Когда, потеряв в пути еще несколько человек, они добрались до высоты Кайцакаар, тысячник Омар, обращаясь к Шамси, повторил свой прежний вопрос:
- Я спрашиваю: ты что, хотел остаться у армян? - И, не дав ответить, он стегнул юношу плетью, да так, что под глазом у того слезла кожа и курчавая черная борода с одной стороны сделалась красной от крови.
Шамси ни единым движением не выказал своей боли. Он держался в седле прямо, неотрывно смотрел на алеющий закатом горизонт.
- Говори правду, не то забью как собаку!..
- Нет, у армян я бы не остался,- словно сам себе, тихо сказал Шамси.
- А зачем же ты полез в эту пещеру?
- Знал, что убьют, захотелось сказать свое последнее слово аллаху.
- И что же ты ему сказал?
- То, что говорят аллаху, светлейший мой господин, тысячнику не скажешь.- Шамси не отрывал своего печального взгляда от багрового горизонта.- С аллахом ведь говоришь не словами, все больше молишь его о милосердии, мыслями делишься с ним, своими думами. Я думал, что если меня убьют магометане, да не отдаст аллах мою душу на растерзание в ад, потому как убьют они меня только за то, что не вознес меча своего над невинными приверженцами Христа...
- Ты глупец из глупцов, Шамси,- оборвал его тысячник,- не ведаешь, что творимое большинством есть веление аллаха, а что делает один человек,- заблуждение или, того хуже безумие. Ты не смеешь бросать меч и молиться, когда единоверные твои братья один за другим падают от рук нечестивцев. Аллах такой молитвы не приемлет. И именно за это он велит мне повесить тебя на первом же суку и душу твою препроводить в ад.
- Делай как хочешь, тысячник. Только знай, бывает так, что иной раз целый народ заблуждается, а какой-нибудь один его сын велением аллаха вдруг оказывается правым...
Слышал эти слова тысячник или нет, однако ответа не последовало. Узкой горной тропой повел он остатки своего воинства и все не мог прийти в себя, чтобы определить, правильно ли держит путь. Следующими селами, которые он предполагал подвергнуть наказанию - посадить там в назидание на кол по десятку жителей,- были Тех, Аравус, Корнидзор, Ханацах, Баяндур и Хазнавар. Но сейчас он шел в противоположном направлении - в сторону Арегуна, туда, откуда пришел.
Кзлбаши не могли понять, куда их ведут. Однако спросить у тысячника не смели.
Один Шамси знал, куда лежит его путь... Вон на ближней горе высится ореховое дерево. Дорога как раз проходит под ним. Шамси думал о том, что жизни ему осталось - только до дерева. И представилось, что голубеющие на далеком горизонте горы - это горы Персии. Тем он и утешался: хоть могила его и будет в чужой земле, но под оком родимых гор. А вдруг повернут в другую сторону? Шамси даже забеспокоился...
Дошли до дерева. Тысячник Омар остановил коня. Телохранитель мигом соскочил на землю и помог ему спешиться. Все последовали за ним. Омар размял ноги и как бы между прочим обошел дерево, потрогал ветки. Затем, остановившись перед кзлбашами, поискал взглядом.
Но тот, кого искал Омар, вышел из рядов и громко проговорил:
- Мой господин, позволь я своими руками выну душу из тела предателя!
У Шамси в груди сердце раскололось на части. То был его ближайший друг Али-Аббас, с которым они делили и думы, и хлеб, и воду. А сколько бессонных ночей провели они, вспоминая детство? Часто, бывало, Али-Аббас просил его спеть «Шур» или «Чаргях». И не мог без слез слушать их... И это он сейчас готов убить того, кто был ему другом? Ничто не могло бы так удивить и огорчить Шамси. Залитый кровью глаз ожгла слеза. Но Шамси не заплакал. Он только подумал, что, если ему позволят перед смертью высказать последнее желание, попросит, чтоб вешал его кто-нибудь другой. Но потом отказался от этой мысли.
Что ж, коли суждено, так уж пусть рука друга...
На голове у Али-Аббаса была сабельная рана. Он залепил ее конским навозом, чтоб остановить кровь, но вокруг уха все же оставался кровоподтек, и оттого лицо казалось страшноватым. Глянув на него, Омар решил, что он ему подходит, и жестом дал понять, что тот должен делать. Али-Аббас услужливо бросился к своему коню, отвязал от седла пеньковую веревку и, кружа возле дерева, долго выбирал подходящую ветку, а выбрав, накинул на нее веревку, правда не с первого раза. Сделал петлю на веревке и стал ждать.
- Говори свое последнее слово, предатель,- предложил тысячник.
- Не оставляйте меня повешенным! - взмолился Шамси.- Похороните здесь,- он даже показал где, при этом исподволь глянув, видны ли оттуда горы.- Вот здесь,- повторил он и пошел к дереву.
- Похороним там, где просишь. Это можно. А душу аллах заберет, с ней тоже все ясно...- Омар явно был доволен собой.
Али-Аббас подозвал какого-то приземистого крепыша. Тот пригнулся, Шамси стал ему на спину и сам накинул себе на шею петлю. Крепыш выскользнул у него из-под ног.
Шамси только раз-другой дернулся, ветка заскрипела и обломилась, и приговоренный упал на землю.
Али-Аббас обозлился. Стал искать новую ветку - покрепче, но тысячник остановил его.
- Видно, такова воля аллаха,- сказал он.- Слишком много сынов Магомета сегодня отдали богу души, потому, надо думать, всемогущий прощает Шамси его преступление и дарует ему жизнь.
Шамси стоял прямой и тонкий, лицо бледное, в обрамлении курчавой черной бороды. И не было в нем ничего такого, что бы говорило, что человек этот минуту назад находился на пороге смерти.
- Что ж ты не славишь аллаха, Шамси? И не лобызаешь ноги своему господину? Смотри, за это аллах и впрямь может разгневаться. И не только на тебя, но и на нас, за то, что слишком терпимы к твоей неблагодарности за эдакое милосердие всевышнего! - кричали кзлбаши.
Они-то уже отвешивали поклоны небу, бились лбами о землю.
Шамси наконец тоже словно ожил, преклонил колени прямо там, где упал. Про себя помянул всех святых, прося их простить Али-Аббаса и помочь парню выдать замуж перезрелых сестер и чтоб жилось им потом в достатке и счастливо; чтоб сам Али-Аббас живым и невредимым вернулся к своим родным, женился бы, народил сыновей и жена чтоб попалась ему непорочная да с богатым приданым. И много еще о чем молил аллаха Шамси...
Но вот все двинулись дальше. Однако, глянув вниз, Омар придержал коня. Там стелился Мтнадзор, чернели взлобки пепла на месте угасших костров. Тысячник высмотрел место, где был его шатер. Вспомнилась ночь блаженства...
- Это куда же мы так идем, Рза? - обратился он к единственному оставшемуся в живых сотнику.- Никак ведь обратно?
- Ты верно говоришь, мой тысячник львиное сердце. Мы действительно возвращаемся. А как же иначе?
- Но разве мы обязательно должны вернуться?
- Как прикажешь, мой мудрый господин. Если надо, чтоб мы навсегда остались в этих горах, мы на все готовы!..
- Я хочу, чтобы за каждого павшего в Хндзрстане кзлбаша пролилась кровь десятка неверных. Только с этим я смогу пасть к ногам хана.
- Твоими устами говорит сам аллах. Мы все готовы следовать за нашим храбрым вождем! - польстил Рза и повернул коня за тысячником.
Про себя он при этом подумал такое, чего Омару сказать не осмелился - слишком тот вдруг помрачнел.
Дорога в Тех становилась все короче и короче, и на душе у Рзы делалось все тревожнее и тревожнее: то, что он знал о норове жителей Теха, не сулило ничего хорошего.
- Храбрый тысячник,- чихая и кашляя от волнения, осмелился наконец вновь заговорить Рза,- а не может случиться, что техцы сыграют с нами такую же шутку, как хндзрстанцы?
- Что же ты прикажешь, миловать их? - зло бросил Омар.
- Ну, этого я не сказал. Наказать надо, непременно. Но, может, пока не техцев? У них уж очень жилы крепкие. Завернуть бы в какое-нибудь небольшое село. Сделаем, что сможем, и у сотника местного подкрепления истребуем, чтобы потом для борьбы в других селах использовать... Меня, мой господин, заботит твоя драгоценная жизнь. Во всей Персии таких полководцев, как ты, на пальцах можно счесть. Это нашего брата - хоть пруд пруди... Лучше пока от Теха, как от греха, подальше держаться!.. Тамошний молодой мелик знаешь каков?..
Рза успел уже достаточно польстить Омару, и тот теперь слушал его не без удовольствия, что подбодрило сотника.
- Нам, конечно, побитыми возвращаться к хану стыдно,- сказал Рза, совсем уже осмелев,- а не вернуться нельзя. Так, может, мы в других селах снимем с себя позор?..
- Эй, пес, ты лаешь или речь держишь?
- Лаю, конечно же лаю, мой господин. Я хотел сказать!..
- Так вот, нечего лаять. В Хндзрстане были не одни только тамошние сельчане. Армяне выставили четыре тысячи человек против наших пятисот. Сам легендарный Рустам не устоял бы перед эдакой напастью. И если я сумел вывести живыми тех пятьдесят воинов, с которыми иду сейчас в поход на вражьи села, значит, я ничуть не хуже Рустама Зала! - веря в свою лживую выдумку, срывающимся голосом прокричал Омар. И в этой лжи он как бы обрел силы, словно битву выиграл.
Ему уже хотелось бы прямо отсюда вернуться в Татев, доложить о своих «ратных подвигах» хану, испросить новый полк из шахского войска и начать новое опустошающее нападение на Хндзореск и на все те села, которые причастны к бунту.
Воодушевившись, тысячник Омар принял в седле такую позу, словно вел не жалкую кучку беглецов, а отборные шахские полки, и вел их с победой...
Но что это? Человек на осле ехал навстречу тысячнику.
- Эй, армянин, из какого будешь села? - спросил Омар, не меняя позы.
- Из Теха,- крестьянин своей большой натруженной рукой показал в направлении села.
- Большое село?
- Не маленькое. Больше тысячи домов.
- А народ у вас храбрый? - с иронией покосившись на сотника Рзу, спросил тысячник.
- Зачем, милый человек, спрашиваешь?
- Хочу знать.
- Ну что тебе сказать? Если намерения у тебя злые, пойди, сам и узнаешь.
- Язык твой, однако, мелет здорово... Куда ведет эта дорога? - Омар показал плетью на тропу через заброшенное пахотное поле.
- Из нашего села в Хндзореск. А по этой пойдете, можете выйти к Корнидзору. Вон та, третья тропа ведет в Карашен...
- Карашенцы народ добрый?..
- С добрыми добрые, со злыми злые - что мне еще тебе сказать, человек?..
- А Карашен большое село?
- Тоже не маленькое...
Омар пустил коня в сторону Карашена.
-----------------
* Зран - дословно: «горлан» (арм.)
|
|
| Категория: Судьба армянская | Добавлено: 22.05.2015
|
| Просмотров: 1126
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
