| Статистика |
Онлайн всего: 3 Гостей: 3 Пользователей: 0 |
|
Все книги онлайн
Стр. 20
4
В Эчмиадзине мелик Исраел не проронил ни слова. Не потому, что обсуждаемый вопрос его не интересовал. Вовсе нет. Он как раз был из числа тех меликов, кто постоянно озабочен судьбой народа и ищет путей к его спасению. Просто там он молчал, потому что мысли его занимало другое. Мелик Исраел был назначен в число делегатов, и в этом ему виделась гибель его меликства. Он мог бы привести веские доводы и остаться в стороне. Но не сделал этого, понимая, что путь к большой цели неизменно связан с большими потерями, с болью, которые в случае успешного завершения дела забудутся.
Тревожимый общей бедой, самый могущественный мелик Сюника тем не менее не мог не думать о возможной своей гибели. А его гибель - это уже гибель одного из последних отпрысков древа старейшего рода Ахбакян-Прошянов.
Мелик-Исраел жил по соседству с нахичеванским ханом Шарифом. С ханом, который, как рак, наложил свои клешни на армянские земли и стремился сковать их. Он засеял этот край племенами своих единоверцев и их руками уничтожал армян или угонял в плен, в глубь Персии. С каждым днем все больше пустели армянские села. А так как мелик Исраел был опорой сил сопротивления в этих землях, чем, понятно, ограничивал действия хана, его силу, не давал ему чувствовать себя вечным хозяином Нахичевана. Шариф решил во что бы то ни стало уничтожить и мелика и весь его род и дотянуться до Шаапуника, а там и до крепостей Сркугинк, Болораберд и Храшкаберд, которые являются северо-восточными воротами Сюника. Чтобы добиться этого, хан расставлял разного рода ловушки, передавал шаху клеветнические сообщения, средь бела дня угонял меликские стада, отары овец, табуны лошадей и мулов. Похищал женщин и девушек, совершал набеги, побуждая к вооруженным столкновениям, к войне.
Мелик Исраел не давал заманить себя в ловушку, но действия хана не оставались безнаказанными. Однажды мелик во гневе был доведен до того, что даже приказал отрубить грабителям головы, и, отдавая эти головы одному из них же, сказал: «Отнеси своему хозяину. Я знаю, что он любит хаш, так скажи, что я могу послать ему таких жирных, наваристых голов, сколько душе его будет угодно. Чего не сделаешь для доброго соседа...»
Хан Шариф тогда не сразу нашелся, как на это ответить, но, придя в дикую ярость, решил жестоко отомстить...
И вот теперь все складывается так, что хан сможет беспрепятственно свершить все свои намерения. Едва узнает, что мелика нет в Сюнике, заживо заглотнет его сына, совсем еще неопытного, необстрелянного юнца. А уж потом...
От самого Эчмиадзина до Вайоцдзора мелик Исраел неотступно думал о судьбе своего сына Яври. Тревога за него так сдавила душу могущественного владетеля Шаапуника, что, будучи уже не в силах оставаться один на один со своим горем, он открыл сердце мелику Сафразу незадолго до того, как им предстояло расстаться.
Они только что выехали из села Чанахчи, где жила сестра мелика Исраела и где провели ночь, передохнули.
Исраел проговорил:
- Сафраз, ты уже трижды спрашивал, чем я озабочен и почему у меня такое плохое настроение. Действительно, я очень страдаю. Мы с тобой не просто армяне. Мы, мелики, соседи и служим одному делу. Ты еще очень молод, но уже давно знаешь, что из себя представляет нахичеванский хан Шариф. Твоему покойному отцу, мелику Мелкону, было хорошо известно, как и грудью своей противостоял разбойному хану Али-Гули, тому самому, что сидел тут до хана Шарифа.
- И мне это тоже известно, мелик! - сказал Сафраз.
- Прекрасно... Я все делал, чтобы грабители не наводнили моих и ваших земель. Из страха передо мной. Шариф не отваживается полностью извести истинных хозяев Нахичевана - армян. Ни один из меликов, владения которых прикрыты моими, не может сказать, что мои ворота оказывались хоть когда-нибудь не на запоре для врага. Никто не смел близко подойти к моим крепостям. Ты согласен?
- Это истинно так, мелик Исраел.
- Благодарю тебя... Беда вынуждает меня так нескромно говорить о себе. Прости... Так вот: духовные и мирские вожди нации, вы сегодня решили, что я необходим в важной миссии. Я уеду, и мои крепости Болораберд, Храшкаберд и другие перестанут быть неприступными для хана Шарифа. Но чтобы завладеть ими полностью, хан должен будет разделаться с моим сыном, уничтожить его! - У мелика Исраела перехватило дыхание от волнения, и он долго молчал, прежде чем снова заговорил изменившимся голосом: - Мой Яври умен, как Давид, храбр, как Амир, как великий князь Прош. Но он еще юн и неопытен... О, смотри-ка, уже виден!..- воскликнул вдруг мелик Исраел и, придержав коня, вгляделся туда, где за склоном горы высился купол храма Танат.- Сафраз, поклянись всемогущими святилищами господа бога нашего, храмом Танаг, храмом Пресвятой Богородицы и храмом Оцопа, могилами предков и честью своей, что будешь жить с моим сыном плечо к плечу! Ты старше его и многоопытней, будь ему опорой и подмогой, а там посмотрим...- Мелик Исраел отпустил узду, ожидая ответа.
Сафраз молчал. Брови насуплены, черные стрелы-ресницы, того и гляди, кинжалами вонзятся в гриву коня.
Редкий стук копыт медленно бредущих лошадей звучал мерно и отдавался гулким эхом в окрестной тишине. И эхо это вывело наконец Сафраза из оцепенения. Он смутился, что так долго не отвечал почтенному мелику. А не отвечал потому, что душу его охватил, гнев против хана Шарифа, поставившего в столь тяжкое и даже жалкое положение одного из самых могущественных армянских меликов.
- У каждого из наших владений свои границы, мелик,- сказал он,- но вся эта земля армянская, и никто из нас не вправе отмежевываться друг от друга границами. Я клянусь землей армянской, храмами и святыми могилами моих предков, что буду братом для Яври. И прости, не сомнение и размышление было причиной тому, что я не сразу ответил тебе. Душевная боль, порожденная твоими речами,- вот что задержало меня. Наши враги так раскроили-раскромсали армянскую землю, что мы давно уже задыхаемся. А теперь они и вовсе чувствуют себя полноправными хозяевами. Мы и княжим-то в своих владениях уже почти только символически... Не очень себе представляю, принесет ли нам спасение задуманная миссия? Чем можно помочь из такой дали?.. Другое дело, если бы русские...
- И все же надо попытаться. При желании прийти на помощь и расстояния нипочем. Только бы завоевать симпатии, вызвать заинтересованность и пообещать им даже больше того, что мы на самом деле сможем дать. Одним словом, надо сделать все, чтобы нам протянули руку!..
Они примолкли. Снова на каменистой дороге зазвучал ничем не нарушаемый стук копыт. И это длилось долго, пока Сафраз вдруг не сказал:
- Сердце у меня надрывается, мелик!..
- Что тебя тревожит?
- Не могу смириться с тем, что через века ведь и представить не смогут, какие беды мы пережили. Вон ведь и о человеке бросят недоброе слово, а пришедшее на смену поколение повторит это слово, и истина так и останется неведомой...
- Не понимаю, о чем ты?
- Васак Сюникский, по-твоему, и в самом деле был предателем? - вопросом на вопрос ответил Сафраз.
- Удивляюсь, как ты можешь в этом сомневаться?
- А что, если он хотел изменить святой церкви только во имя спасения нации от физического ее истребления? Может, благодаря этому все мы говорили бы по-армянски, жили бы по-армянски, и Армения оставалась бы единой, целостной страной, и никто не рвал бы ее на куски, и Персия была бы не врагом нашим, а союзником? И кто знает, может, в таком случае впоследствии даже и Турция стала бы заискивать перед нами?..
Э-эх! Когда боль мучительно сильна, глазу все кажется лекарством...
- Стоит изменить вере, исчезнет все, что собираясь по крупицам, стало извечным духовным благом и богатством нации. А это куда страшнее, чем физическая смерть.
- Да, но сейчас-то мы умираем, мелик Исраел! - Сафраз вздохнул, посмотрел туда, где за горой виднелся купол храма Пресвятой Богородицы, и перекрестился. В душе он даже содрогнулся от того, что пусть хоть и мысленно, мог допустить как возможное отречение от веры праведной. Обернувшись к мелику Исраелу, он сказал: - Наша гибель словно бы свыше предрешена. Земля уже почти целиком ушла у нас из-под ног, откуда же нам сил набираться?..
- Боль утраты удваивает силы. Всякая утрата врачуется, а вот потеря земли не забывается никогда. Боль утраты даст или силы, мелик! - повторил Исраел.- Я верю: что бы то ни было, а мы не исчезнем. Мы возродимся и будем жить вечно. Я верю в это потому, что духовная сила наша с нами, а она превыше всего.
- Значит, мы будем существовать, как народ армянский?
- Во веки веков!
От воодушевления мелик Сафраз огрел своего небесно-голубого скакуна, но тут же крепко натянул удила. Легкокрылый, как ветер, тонконогий конь сюникской породы был оскорблен столь неожиданным к себе непочтением, ведь он уже хотел было привычно рвануть вперед, а его вдруг удержали.
Конь дернулся, попытался сбросить своего неблагодарного седока, но Сафраз стал гладить его ладонью по гладкой, точно у голубя, шее и кое-как укротил.
Спустились в долину Егениса. Мелик Исраел пригласил Сафраза погостить в Сркугинк, но Сафраз, сославшись на неотложные дела, отказался и пообещал навестить его в самые ближайшие дни. На этом они расстались. Телохранители подъехали поближе к своим господам.
|
|
| Категория: Судьба армянская | Добавлено: 22.05.2015
|
| Просмотров: 1301
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
