Четверг, 28.03.2024, 14:07
Меню сайта
Категории раздела
Лесное море
И.Неверли Издательство иностранной литературы 1963
Сарате
Эдуардо Бланко «Художественная литература» Ленинградское отделение - 1977
Иван Вазов (Избранное)
Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР 1952г.
Судьба армянская
Сурен Айвазян Издательство "Советский писатель" 1981 г.
Михаил Киреев (Избранное)
Книжное издательство «Эльбрус» 1977
Форма входа
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Все книги онлайн

Главная » Книги » Зарубежная литература » Судьба армянская

Стр. 37. Глава девятая

1

 В Шаапунике, да и во всем Сюнике царило видимое спокойствие, таившее, однако, в себе большую тревогу.

 Никто и подумать не мог, что после событий в Сирапе, Бичанаге, Гомри, Ариндже и Хндзореске их ждут не новые кровопролития, а тихое, осиянное солнцем, мирное, трудовое лето.

 Но время шло, в горах, то тут, то там заслышится песня пахаря, и это ослабляло тревогу, создавало иллюзию мирных будней. Хотелось верить, что нивы не сгорят покинутыми под палящим зноем и плоды не сгниют, не засохнут на деревьях...

 Надо сказать, что это спокойствие тревожило армян. И не только армян, Хан Шариф - первопричина напряженности - сейчас, ничего не видя и не слыша, с ужасом ждал взрыва, под ударом которого на него обрушатся и дворец его, и все благополучие...

 Надеясь скрыть от шаха подробности бичанагской истории, он спешно направил гонцом ко двору бывалого сотника в сопровождении телохранителя. Они уже давно должны бы быть обратно, на отчего-то задерживались. И задержка эта очень тревожила хана. Тревожило его и безмолвствование мелика Исраела. «Молчание этого хитрого армянина чревато такой же опасностью, как соседство пороховой бочки с огнем»,- думал хан с тревогой...

 Был июнь. Хан Шариф мелкими шажками мерил выложенные кирпичом дорожки дворцового сада, перебирая сухими дрожащими пальцами четки. Еще обжигали лучи послеполуденного солнца, золотыми нитями падающие в глубь сада, туда, где пышно цвели всевозможные цветы.

 Хан с наслаждением вдыхал теплый запах клевера, доносимый ветром с гор, и думал свою злую думу о том, как много еще армянских голов он снесет.

 Шагал хан медленно, зато быстро опустошались села Вайоцдзора, Ехегнадзора, Кашатахка, Гардмана, Фарисоса, Куста, Гегаркуника, а следом за ними Ереванское ханство и Гянджинское...

 В конце аллеи хан с победным видом повернулся, хотел уже шагнуть вперед и... остановился. Навстречу ему шел тот самый телохранитель, в сопровождении которого отбыл с письмом к шаху сотник. Через плечо у телохранителя перекинут пестротканный хурджин, такой, какие у каждого конного кзлбаша обычно к седлу приторочены.

 Вот он остановился шагах в трех от хана, виновато опустил глаза, осторожно снял с плеча хурджин, сунул в него руку, вынул, держа за ухо, голову сотника-гонца и положил ее не перед ханом, как ему было велено, а у своих ног. После чего, сложив руки на груди, застыл в поклоне.

 Хан почти догадался, что все это значило. Руки у него задрожали еще больше, четки со стуком упали на выложенную кирпичом дорожку. Кзлбаш хотел поднять их, хан взглядом остановил его.

- Расскажи все, как было.

- Мне не многое ведомо, мой хан, да буду я прахом под твоими ногами. Шаха в Спаане не оказалось, когда мы туда прибыли. Только через день он вернулся из Мушдары, из летней своей резиденции. Сотника допустили к нему, а я остался дожидаться во дворе. Потом он вышел в сопровождении главного визиря, и его тут же передали палачам. Спустя немного один из палачей вынес вот эту голову и сказал: «Отнеси ее своему хану. Это ответ на его письмо...» А еще я видел там шаапуникского мелика. Он вышел от шаха со своими людьми, пошел к мечети Ходжа-Алам. Может, на базар зашел?..

- Шаапуникский мелик?..- У хана глаза полезли из орбит, и язык будто отнялся.

- Да, мой хан, тот самый. Мелик Шаапуника Исраел... Пошел к базару, что рядом с мечетью...

- Но как он оказался в Спаане? Ты сам его видел?

- Своими собственными глазами, святейший хан!

 «Так вот оно что? Опять армянская хитрость!» - бушевал в душе хан.

 Взяв поданные ему кзлбашем четки, он, едва держась на подкашивающихся ногах, прошел немного вперед, свернул влево, еще влево и, миновав узкую дверь, ведущую к парадной лестнице, стал подниматься на верхний этаж, туда, где находилась его летняя спальня.

 Буйно разросшаяся виноградная лоза укрывала от солнца и веранду и окна.

 Хан в отчаянии метался по комнате из конца в конец. Потом вдруг остановился, ударил костяшками пальцев по рукояти меча и заскрипел зубами. Раньше, бывало, в минуты отчаяния он забывался в объятиях юных наложниц своего гарема - о, как они умеют услаждать! - теперь и это ему было недоступно. Вместо угасших страстей в нем поселились змеи, и они жалят хана изнутри. Вот и сейчас он снова ударил по рукояти меча и заговорил сам с собой поникшим, но не потерявшим уверенности голосом: «Ну что ж, мелик Шаапуника, ты сумел восстановить против меня шаха, надругался надо мной, обезглавив моего гонца и кинув мне в ноги его голову, а я теперь отыграюсь на твоем сыне. Твоему Яври тоже не сносить головы, только я это сделаю бескровно. Так загашу дым очага Прошянов, чтобы ничто уже больше в этом очаге не возгорелось. И сделаю все своими руками. Аллах свидетель, что я от своих слов не отступаюсь!..»

 Хан Шариф, оглаживая бороду, уставился в небо, взывая к аллаху. Затем, развалившись на тахте, стал жадно втягивать кальян, предварительно подмешав к табаку гашиш. Голубой пахучий дымок очень скоро одурманил хана и смежил его отяжелевшие веки.




Категория: Судьба армянская | Добавлено: 26.05.2015
Просмотров: 950 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar